Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

Эти открытия, которые включали в себя математику и астрономию, а также алхимию, можно сказать, вдохнули новую жизнь в цивилизацию Запада, выработав идеологические обоснования для развертывания Крестовых походов и способствуя возникновению широких еретических движений. Одним из таких движений было распространение благовествования о Свете в форме эстетики lux continua — стиля в церковной архитектуре, основоположником которого стал аббат Сугерий из аббатства Сен-Дени. Вскоре после этого началось массовое строительство соборов нового стиля, в котором — по не вполне ясным причинам и каналам — активно участвовали и рыцари Сиона, и тамплиеры.

К этому моменту наши исследования продвинулись настолько далеко, что мы почувствовали, что можем ответить на большинство основных вопросов, а именно: «Действительно ли Фулканелли говорит правду? Существует ли какая-либо реальная связь, все равно — в истории или традиции, между алхимией и гностической эсхатологией, в частности — учением хилиазма? А если такая связь существует, каким образом она передавалась на протяжении многих веков? Быть может, ее секреты действительно начертаны и зашифрованы на стенах готических соборов?»

Чтобы ответить на последний вопрос, мы должны возвратиться к нашему гиду-экскурсоводу по алхимии — Фулканелли и теме его изысканий — самим соборам. Знали ли сами строители соборов секреты древней иллюминатской астрономии, тайны мудрости Авраама и то, как ориентация оси-Дракона предсказывает качественные параметры времени? Быть может, эти знания до сих пор хранятся на стенах готических кафедралов? Без этих свидетельств мы просто не можем быть уверены, что обладаем знанием именно этой тайны.

Сегодня, прогуливаясь по широкой паперти у западного фасада Нотр-Дам и вооружившись хорошим французским путеводителем и экземпляром «Тайн», давайте первым делом окинем взором массивную громаду собора. Трудно представить, думали мы, пока на площади перед этим исполином приезжали и уезжали туристические автобусы, привозя и увозя толпы восхищенных гостей со всех концов планеты, как мог выглядеть собор в дни своей молодости. Гюстав Доре в своих иллюстрациях к «Гаргантюа и Пантагрюэлю» Ф. Рабле познакомил нас со своими представлениями и грезами о том, как мог выглядеть в ту эпоху Иль-де-ла-Сите (ил. 8.1). Добродушный великан облокотился на башни собора, словно облако нависая над толпящимися вокруг него зданиями, и мы испытываем легкий трепет, как и те, кто, стоя на узкой средневековой паперти собора, запрокидывал голову, любуясь массивной громадой собора и его вздымающимися в небо башнями.

_{Ил. 8.1. Гаргантюа, восседающий на соборе Нотр-Дам. (Гравюра Гюстава Доре. XIX в.)}

Подойдя поближе, мы убедились, что, стоя у края нового портала, можно одним взором окинуть весь западный фасад (ил. 8.2). Впечатление, которое он производит с расстояния, правильнее было бы назвать ощущением не тяжеловесной мощи, а легкости и изящества. Если Бог — это действительно Верховный Архитектор, то это придает Ему (или Ей) еще более славы в глазах человека. Помня об этом, можно хотя бы до некоторой степени понять и прочувствовать ту веру, которую несли в своих душах строители соборов.

_{Ил. 8.2. Фасад собора Нотр-Дам в Париже с паперти.}

Возвращаясь к Фулканелли, мы видим, что приводимая им подборка символических образов фокусирует наше внимание почти исключительно на западном фасаде собора. Символ Алхимии (см. ил. 8.3), первое из изображений, рассматриваемых Фулканелли в главе «Париж», находится на основании центрального столба большой галереи — галереи Разума.

_{Ил. 8.3. Фигура, изображающая Астрономию, на центральном столбе галереи Разума. Собор Нотр-Дам в Париже. (Иллюстрация № 2 из книги «Тайна соборов».)}

Наш путеводитель соглашается с подобным прочтением, однако называет это странное изображение символом не только Алхимии, но и Философии и Теологии. Остальные шесть символических изображений явно представляют собой символы свободных наук, перечисленные в путеводителе, а именно: Астрономия, Арифметика, Риторика, Геометрия, Грамматика и Музыка И однако Философия, все равно — в богословском или алхимическом ее аспекте, — это поистине ключ, необходимый для постижения остальных шести.