Тайны русских соборов

У вас естественно возникает вопрос, почему я пишу об этом вам? Видите ли, уважаемый брат, отправляясь в путешествие, я не поленился подержать в руках и даже пролистать книгу достопочтимого Учителя Фулканелли. «Тайны готических соборов и эзотерическая интерпретация герметических символов Великого Делания». Не даром говорят, что благодаря этой книге, готические соборы заговорили и начали открывать свои тайны. Это произошло естественно, без эмоций. Я позволю привести здесь целиком цитату из предисловия к этой книге написанного Гелиопольским братом Савиньи: «Впрочем, если заслуга «Тайны готических Соборов» состоит в приведении доказательств, то достаточно было бы отметить, что эта книга написана в полном соответствии с принципами фонетической кабалы, основы и применение которой находятся в полном забытьи. После кратких замечаний о кентавре, человеке-лошади Плессиса-Бурре, сделанных нами в «Двух жилищах алхимиков», никто уже не будет поставлен в тупик энергичными идиомами, легко понимаемыми, хотя никогда не слышанными, которые всегда, по выражению Сирано де Бержерака, есть голос Природы, со всеми своими замещениями, перестановками и вычислениями, не менее скрытны, чем еврейская каббала. Вот почему, необходимо разделять два слова: кабала и каббала; первое происходит от латинского Cabalus, лошадь; второе же – от древнееврейского Kabbalah, что означает предание. Наконец, не нужно даже брать в качестве предлога иносказательный смысл, расширенный аналогиями кружка и интриги (по-французски cabala – «интрига», «Шайка»), чтобы сказать, что кабала (cabale) единственная может утверждать то, что в совершенстве доказал Фулканелли, отыскав утерянный ключ к Веселой Науке, Языку Богов или Птиц. Тому, на котором Джонатан Свифт, необыкновенный Дуайен из Сен-Патрика, изъяснялся с необычайным знанием и виртуозностью». Так что, как видите, написать это письмо меня подвигло не праздное любопытство, а стремление найти пути познания.

Я, по всей видимости, утомил вас своим долгим предисловием, никак не переходя к сути дела. Извините, но мое письмо продиктовано желанием понять. Во-первых, кто такие гелиопольские братья, учителем которых являлся Фулканелли? Во-вторых, нельзя ли опыт и методику Фулканелли применить к разгадке тайны русских Храмов? Я намеренно не называю их Соборами, а называю Храмами. Видите ли, уважаемый брат, у меня есть достаточно оснований предполагать, что они имеют отношение к язычеству более, чем к христианству, но об этом позднее. В-третьих, зная вас как ведущего конспиролога мирового масштаба, я надеюсь на вашу помощь и участие в этом расследовании. И, наконец, в-четвертых, уповая на ваши связи в мире тайных обществ и магических союзов, я тешу себя мыслью, что орешек тайных символов и знаков, изображенных на Храмах в тех местах, куда не добралась рука пытливых «реставраторов», окажется нам по зубам.

Уважаемый брат Абир, я мало сведущ в языке символов и языке тайных знаков. Те изображения и каменные письмена, фрагменты декора, оставшиеся на стенах древнейших Храмов, так же как и сама конфигурация Храмов и их архитектура, несомненно, относятся к таковым. К так называемому «Языку Птиц», языку магов и посвященных. Существуют легенды, что с его помощью Иисус передавал знание апостолам, заключая в язык свой дух. Это язык тайны и он раскрывает самые глубокие истины. Древние инки называли его языком придворных, потому что он был языком посвященных, которым он давал ключ к двойному знанию. В Средние века его называли: Живым знанием, Божественным языком, Оракулом бутылки.

История говорит нам, что люди общались на этом языке до постройки Вавилонской башни, после которой большинство из них забыло этот язык. А может само строительство этой башни и не только ее, а сам процесс или само строительство любого Храма был процессом обучения этому языку. Мы много чего не знаем в современном реалистическом мире…или не хотим знать…или не видим из-за собственной высокомерной слепоты.

Извините за философские отступления.

В заключение своего первого письма к Вам хочу вернуться к тому же Фулканелли. В своей книге он пишет: «Конечно, наша задача трудна. Мы живем не во времена мессира Бернара, графа де Тревиз, Захарии или Фламеля. Века оставили свой глубокий след на лице собора, непогода испещрила его трещинами; но гораздо больший ущерб нанесен разрушениями, причиненными людскими страстями, нежели разрушениями времени. Революции оставили свой отпечаток, печальное свидетельство плебейского гнева; вандализм, враг прекрасного, утолял свою ненависть в ужасном уродовании, а реставраторы, хотя и имели добрые побуждения, не всегда достаточно чтили то, что пощадили разрушители».