Тайное имя — ЙХВХ

— Не знаю. Слава Богу, до этого не дошло. Для начала я подал жалобу: мой сотрудник отправился на поиски очагов размножения саранчи, имея на это мандат от армейского командования, и был схвачен по приказанию офицера рейхсвера. Так и вижу, как Джемаль-паша потянул себя за бороду: «Рейхсвера?!» Но самое интересное — ты, Алекс, этого не знаешь, я не стал тебя разубеждать в твоих смелых домыслах — немец-то был прав. Авшалом возвращался из Исмаилии. Расскажи сам. Сарра сказала, что у нас не должно быть секретов друг от друга.

Сарра обеими руками сжала Авшалому руку.

— Приезжал мой двоюродный брат, — начал Авшалом. — Мама в ссоре с дядей Меиром с незапамятных времен. Я вначале не понял, кто это. Вижу: юзбаши. «Вот целый день визитирую в Хадере, решил и вас повидать, познакомиться, близкая родня, нехорошо». -Я «Нехорошо, — согласился я. — Добро пожаловать, Эйтан. А я Авшалом. Удачно, что я дома. Я сейчас работаю в Атлите». — «Знаю, — отвечает, — на ферме у Арона Аронсона. Я бы и до Атлита добрался. На войне начинаешь понимать, что родной крови нельзя разобщаться. А то одни проливают ее за царя, другие за кайзера, третьи еще за кого-то, как я. После Кулели (офицерская школа в Стамбуле) меня прикомандировали к штаб-квартире Четвертой армии». Тут входит Циля. Обомлела: мерлушковая шапка с синим верхом запросто валяется на оттоманке. «Ой, капитан! А где ты воюешь?» — «Мы дислоцированы, — отвечает, — в Северной Сирии». — «А ты воюешь с англичанами или с французами?» — «С армянами». При маме и Циле он не решается говорить. Я набил папиросу, предложил ему тоже. «Выйдем в сад?» Только вышли, он сразу к делу. «Мы строим подвесной мост через Ефрат. На строительстве всегда работали армянские бригады, но они исчезли, их заменили немецким инженерным батальоном. Я был в Дайр-эз-Зауре. Туда сгоняют армян со всей Анатолии, — расстегивает мундир и достает пакет. — Здесь описано то, что я видел собственными глазами». Так вот, Сарра, твоя история — капля в море. Это океан крови, ужасов, пыток. Это инферно то, о чем он пишет. В Гедере он слышал, что сын Лёлика Файнберга женится на дочери Аронсона. А Аронсон — креатура Барона, у него есть связи. Он сказал мне, что хочет передать англичанам, французам, сообщить всему миру о том, что творится в Дайр-эз-Зауре.

^{Юзбаши (капитан) Эйтан Белкинд, потрясенный свидетель истребления армян}

^{Эйтан Белкинд}

Арон перебил:

— Мнение, что я чья-то там креатура, глубоко неверно. У меня нет ни малейшей возможности, да и желания увязывать наши планы с банкирским домом Нусингема. Последнее слово за Лондоном.

— Последнее слово за тобой, давай без ложной скромности, — одна нога у Алекса безостановочно подрагивала. — А то, что благодарить Барона тебе не за что, это тебе видней. Лично мы, гидеоны…

— «Лично мы», — вырвалось у Авшалома.

— Хорошо. Лично я, Александр Аронсон, ничем не обязан Ришону.

— Кроме самой малости.

— Не мути воду, Авшалом! Тебе же потом ее пить… Отдохни немного, если ты запыхался. Быстроногий Нафтали…[82]

— Когда я это прочитал, — сказал Арон (т. е. запись, сделанную по горячим следам Эйтаном Белкиндом), — первая мысль та же, что у Сарры: сегодня армяне, завтра мы. Говорят, если имярек (Ашем) хочет покарать человека, Он лишает его разума. Это не так. Он лишает его стыда. Свою османскую лояльность социалисты сладострастно выставляют напоказ. Дескать, мы не христиане, мы к вам бежали от инквизиции, мы к вам убежали и от русского царя. Они больше не хотят своего государства, вот-вот объединятся в антисионистский фербанд под девизом «Долой нас!» Посмотрите на главу тель-авивского поселкового совета…

— Какого? — не поняла Сарра.

— Это поселок между Яффой и Пейсах-Тикве. Его бургомистр герр Дизенгоф того и гляди чалму наденет.

(Самоочевидные параллельные места в истории двадцатого века требуют уточнения. Вожди второй алии действовали по принципу «покорствуй сильному» в расчете уберечь еврейское население от гонений, подобных армянским или маронитским. Verband nationaldeutscher Juden (Союз немецких националистов-евреев) с его лозунгом «Мы — наше несчастье», брезгливо запрещенный нацистами в 1935 году, это уже нечто иное — от неразделенной любви. Тогда как члены АКСО — Антисионистского комитета советской общественности — разные быстрицкие, были клейменными рабами советской власти. Повторное клеймение их излишне: то же, что клеймить труп.)

^{Еврейский аналог «гитлерюгенда» — «Schwarzes Fahnlein» («Черный флажок»)}

^{Евреи в СССР гневно осуждают происки сионистов. У Райкина предынфарктный вид. У остальных немногим лучше: похожи на участников ГКЧП}

Алекс между тем сидел мрачный, глядел исподлобья и с кривой усмешкой все повторял: «Бахурчик из Метулы… бахурчик из Метулы…»