Отдышавшись, отфыркавшись, словно до последней м
Это еще возымеет свои последствия, положив начало великой науке конспирологии. Прежняя синагога хранила от народов тайну Израиля: какие-то чудовищные обряды, нравы и даже физиологические мерзости вроде мужской менструации. (В России знатоком по этой части выказал себя Вас. Вас. Розанов. См. «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови».) А за стенами гетто евреи по злобе травили колодцы и насылали чуму — в общем, баба-яга в особо крупных размерах, эдакий злобный домовой.
Но, оказывается, мировая синагога в своем мистическом коварстве вынашивала иное, нежели просто избиение четырнадцати тысяч младенцев, — обращение их, четырнадцати тысяч, взятых четырнадцать миллионов раз, в иудейское рабство, по сравнению с которым вавилонское рабство древних иудеев покажется увеселительной экскурсией. В Европе недавние саббатиане, храня верность своему Мессии, забивались во все щели под видом новых христиан: «И умножу тебя и сделаю Царем над царями, и чт
Те же из саббатиан — людей субботы, — что последуют за ним в ислам, чтоб никогда не сочетались брачными узами с исмаэлитами, а только между собой. Исмаэлиты — мамзерим, ублюдки, незаконная поросль Авраама, изгнанная им в пустыню и лишь по милости Господней спасшаяся. Пусть внешне только сообразуются с преданиями и обычаями новой веры. (Мозес Мендельсон — Лессингов Натан — призывает к тому же: «Дома вы евреи, на улице вы немцы».)
Шурин Саббатая — не Исраэль Жолквер (Исрулик), контрабандист с «Богородицы ветров», а другой, брат новой жены Саббатая, — положит начало Дёнме, тайному иудео-мусульманскому ордену, который в империи оттоманов, по убеждению конспирологов, выполнял миссию, аналогичную той, что выполняют иудеохристиане среди христианских народов. Революция 1908 года их рук дело. Кто как не Карассо во главе других младотурок ворвался во дворец и арестовал султана? А избиение иудеомусульманами своего давнего врага — армян, представленное как результат турецкого варварства! Нет, не на османах кровь безоружных потомков амалика — за геноцидом армян стояла другая сила, одно из подразделений мирового еврейства. «Только злом побеждается зло» — армяне же для них всегда были злом: «Брань у Господа против Амалика из рода в род».
— Когда правоверному позволяет кошелек, он не довольствуется одной женой. Истинный мусульманин берет пример с Пророка.
Для новообращенного слова муфтия, как печать на сердце. Саббатай женился. Семь девственниц читали ему по субботам главу из Торы, и его благосклонность пала на одну из них, тринадцатилетнюю Айшу, дочь Иосефа Философа, каббалиста из Салоник, принявшего ислам.
Газати не сильно ошибся, предрекая, что Мессия женится на дочери Моисея, — он женился на его матери: до того как стать мусульманкой, Айша звалась Иохаведой (Йохевед). Подученная своим отцом-каббалистом, Айша восстала на старшую жену.
— Зон
Муфтий Вани понимающе кивает в ответ: муж — переносчик нечистого на чистое. Старшей жене только и остается, что быть рабыней в собственном доме.
— Тебе нет места в его мессианстве, — сказала ей Айша-Йохевед. — Поняла?
С тех пор Фаума (с переменой имени Сарра умерла) пряталась, как это делает нерадивая прислуга или послушница (ослушница) в монастыре, где ею помыкают. Здравствуй детство, здравствуй «искусство наносить себе ранки» (Грец). А вот Саббатай не умер, сменив имя, только умножился. Его стало больше на целого Мохаммеда-эфенди. А Мессия разросся в лжемессию. Он снова обладатель царственной осанки и несравненного мордента — всхлипа, который сводил с ума любителей андалузского пения, соединявшего в себе позднеиспанскую кровоточащую сарабанду с ее далеким предком, сарабандой-фламенко.
Это произошло очень скоро, спустя два-три дня после удаления Фаумы и ее замены Айшей.
— Господи! — донесся шепот. Саббатай не снизошел до движения, каким отдергивают занавеску. Не в обычае сладкопевцев отвлекаться по сторонам, для них характерна центростремительность.
— Господи! — повторился призывный шепот, источник которого был скрыт от глаз. — Мессианской невестою я шла за тобой. Я была еврейкой, я была христианкой, теперь вот мохаммеданка. Ты отверг меня, но ты всегда отвергал меня. Прошу о прощальной милости, и больше ты не услышишь о своей рабе. Спой мне, как царевна Месильда из миквы поутру шла.