Тайна жёлтых нарциссов

— Кажется, все. Больше вы ничего не хотите добавить к вашему сообщению о неоплаченном счете отеля и о вашей неудавшейся попытке обмануть антиквара Хевелинка?

— Попытке обмануть?..

Она умолкла и, взглянув на доктора, продолжала:

— Совершенно верно. К тому я имею добавить следующее: в магазине мехов «Де Винд» я обманным путем получила демисезонное пальто.

— Меховое?

— Да. Теперь слишком холодно, чтобы обойтись без такого пальто, и слишком тепло, чтобы ходить в зимнем.

— Согласен. Но это все? Может быть, вы еще что-нибудь можете мне сообщить? Вспомните, что доктор это исповедник.

Она задумалась.

— Верно. Я забыла о швейцаре, которого я попросила выкупить две почтовые посылки, прибывшие на мое имя из Парижа.

— Почтовые посылки? Ценные?

— Туалеты от Жермен Лекомпт. Вам ведь должно быть известно, что во всем Амстердаме не найти ни одного приличного модного ателье.

Доктор одобрительно кивнул.

— Мне не было об этом известно, но, глядя на вас, я готов согласиться с вами. И это все?

— Нет, не все. Вы про себя забыли.

И снова доктор потер лысину.

— Неужели вы не понимаете? Ваш гонорар равен тридцати гульденам? Ведь так? Я так и предполагала. Надеюсь, теперь вам ясно?

Доктор поклонился.

— Да, ясно. Но теперь-то, наконец, все?

Она снова задумалась и на этот раз утвердительно кивнула. Доктор внимательно разглядывал ее лицо. Оно напоминало ему лицо с какой-то картины или статуи, некогда где-то им виденных. Тщетно пытался он вспомнить, где видел такое лицо, пока внезапно его не осенило. Да, некогда, в роскошном издании шекспировского «Венецианского купца», которое ему попалось у какого-то книготорговца, он нашел портрет Порции, вот кого напомнила ему незнакомка. Книги он тогда так и не купил, но то действительно была она, Порция! Обворожительная, прелестная Порция! Самое милое из всех созданий Шекспира, самая непосредственная, радостная и веселая из всех его героинь. Доктор решил сходить в магазин и заказать то издание. Должно быть, у Порции были такие же голубовато-серые глаза, как у незнакомки, глаза цвета Адриатического моря. Порция, наверное, была так же стройна, как его пациентка, с таким же цветом волос. Не темноокая Венера, а задорная и яркая венецианка с пляжа Риальто, накинувшая на бронзу волос черную кружевную шаль.

— Скажите мне лишь одно, — взмолился доктор, — что вас толкнуло на стезю преступления?

Она улыбнулась.

— Отчасти наследственность, а отчасти и моя манера распоряжаться этой наследственностью, — с готовностью ответила она.

— И ваши провинности не лишают вас сна?

Внезапно ее лицо изменилось.

— Нет. Меня лишает сна нечто иное, — кратко добавила она. — Поэтому я и пришла к вам. Но мысль о том, что я не смогу заплатить за визит, вот единственное из всех моих преступлений...

Доктор поспешил прервать ее.

— Что вы, сударыня, что вы! Я ваш покорный слуга! И очень рад, что вы обратились ко мне. Так в чем ваше дело?

— Мне приснился один сон...

Она умолкла и погрузилась в раздумье. Доктор выжидал, не нарушая молчания. Внезапно лицо ее исказилось.

— Странно говорить об этом, — сказала она с коротким смешком, — днем говорить об этом странно. И все же...

— И все же вы хотите сказать, что вам не спится... Успокойтесь, сударыня, что бы вы ни рассказали, мне это не покажется ни странным, ни смешным. Если бы вы услышали хоть десятую часть из того, что говорилось в этой комнате! Сны всегда странны и нелепы, но в мою задачу входит лишить их всех покровов и показать то, что скрывается за ними на самом деле. Рассказывайте, рассказывайте. Доктор — это исповедник!

Она прикрыла глаза и заговорила, чуть отвернувшись в сторону. Она начала рассказывать сон, ей снилось, что она лежит в постели и спит. Кровать слишком велика для нее. У ее ног — окно. Внезапно окно само по себе распахивается. За окном виднеются два дерева, сплетенные друг с другом ветвями. Потом деревья эти охватывает огонь. Она слышит шипение пламени, языки пламени лижут ее лицо, и тогда она просыпается с воплем.

— Эго все! — сказала она и подняла голову. — Не правда ли, сон совершенно бессмысленный?.. И все же этот сон возбуждает во мне страх, мне чудилось, что я что-то должна сделать и что я бессильна. — После короткого молчания она добавила:— Быть может, вы объясните мне, что это значит?

Доктор Ц. покачал головой.

— Если вы полагаете, что вот так, между прочим, можно объяснить значение сна, то вы ошибаетесь. Для того чтобы истолковать сон, мне следует узнать множество различных вещей. Да и то не будет уверенности, что сон поддастся толкованию.

— Почему?

— Да потому, что вы единственное лицо, которое может снабдить меня всеми необходимыми сведениями. А я не уверен, что вы захотите сообщить мне все, что мне надлежит знать.

— Вы полагаете, что во мне на самом деле столько таинственного? — спросила она, усмехаясь. — Мне казалось, я должна бы произвести на вас совсем иное впечатление. Задавайте свои вопросы, я отвечу вам. Но неужели для того, чтобы истолковать краткий сон, надо знать множество самых разных вещей?

Доктор взял с письменного стола брошюру и сказал: