Тайна тихой реки

После недолгих размышлений было решено остаться в селе на ночлег. Сотрудники службы исполнения наказания доставили домой подсудимую, после чего отправились спать домой к участковому, а Архангельскому и Корчагиной предложили переночевать у местного жителя, Сансызбая Ризековича, который периодически сдавал пустующие комнаты в своем большом доме. Анна Сергеевна, немного помявшись, смирилась с затеей, осознавая безвыходность ситуации. Дождь на улице, судя по всему, прекращаться не собирался.

– Ребят, а что, вообще, с погодой по прогнозу, кто-нибудь выяснял? – спросила она, когда все собрались выходить на улицу.

– Я не знаю, что за дела, – ответил судебный пристав, – но на той стороне реки вообще ни намека на осадки. Я звонил своим в район: там сухо, как и в городе. В ближайших селах, на север и вниз по реке, тоже тишина. Шторм только в Марфине и на Ватажке.

– Прекрасно просто, – сказала Корчагина, покачав головой.

– Вам вещи если надо какие из машин забирать – бегите сейчас. А я «уазик» подгоню пока – на своих вы не проедете, у нас дорог нет, а там уже размыло солидно. – С этими словами пристав открыл входную дверь и скрылся в холодных мокрых сумерках. Архангельский побежал следом за ним, чтобы взять из машины свои вещи, а Корчагина осталась наблюдать за ними у окна в коридоре.

Запрыгнув в свою машину, Максим достал с заднего сиденья сумку, в которой у него лежал теплый свитер и другая гражданская одежда на смену служебной форме. Открыв бардачок, он вытащил из него полную бутылку виски Jack Daniels, которую покрутил в руке и бросил в сумку.

Закрыв машину, он бегом вернулся обратно в администрацию. Корчагина ждала на том же месте.

– Максим Андреевич, – сказала она, внимательно вглядываясь в окно, – что-то пристав долго в своем «уазике» ковыряется. Кажется, не заводится.

Максим подошел к ней и, встав рядом, тоже посмотрел в окно. Фигура пристава действительно возилась в салоне машины с зажженным светом. Было похоже, что он и правда не может завести двигатель.

– Вы никогда не ночевали в машине? – с иронией в голосе спросил Максим.

– Если только с вами, – с улыбкой ответила она, посмотрев на него. – Одна в этой глуши я в машине ночью не останусь.

Машины стояли в больших лужах, которые под проливным дождем, казалось, увеличивались на глазах.

– Я громко храплю, – сказал Максим, немного помолчав.

– А вы и не будете спать, – снова улыбнувшись, ответила она, глядя на него. – Вы будете меня охранять. Все-таки по вашей вине мы тут застряли.

Максим повернул голову на нее, вопросительно подняв бровь.

– Что вы на меня смотрите, Максим Андреевич? Вы же довели Агату Никаноровну до нервного срыва. Вот и распогодилась стихия.

– Ах, вот оно что, – возмутился он, посмотрев на «уазик» пристава. – Ну да, а после моей речи в прениях сторон третья мировая нагрянет?

– Ох, Максим Андреевич, однажды вам предстоит узнать, что обиженная женщина несет собою очень страшную силу. Мысль ведь материальна. А на женскую мысль вселенная крайне отзывчива.

– Беспрекословно доверять могуществу своих мыслей может лишь человек с примитивным мышлением, – сказал Максим, подойдя еще ближе к Корчагиной. – Святая инквизиция плачет по вашему мракобесию, Анна Сергеевна.

С улицы раздался звук заведенного мотора, и у «уазика» зажглись фары.

Глава одиннадцатая

Судебный пристав остановил машину у большого двухэтажного деревянного дома на берегу реки.

– Добро пожаловать в резиденцию Сансызбая! – мрачно проговорил он, заглушив двигатель, и вышел на улицу.

Максим посмотрел в окно. На первом этаже дома горел свет. На крыльце под козырьком стоял пожилой мужчина в клеенчатом дождевом плаще. Под капюшоном виднелось его смуглое лицо с узким разрезом глаз и улыбающимся редкими зубами ртом.

– Я передумала, – сказала Корчагина, сидевшая на заднем сиденье, – я поеду ночевать к приставу.

Максим ничего не ответил и нехотя открыл дверь автомобиля. Пристав подошел к нему с раскрытым зонтом и взял его сумку. Из-за проливного дождя на улице темнело еще быстрее. Под одним зонтом они быстро пошли в сторону дома.

– Тоже мне, джентльмены. – Корчагина через спущенное стекло окинула взглядом лужи, потом посмотрела на шпильки своих сапог. Повернув голову обратно к окну, она вскрикнула, подпрыгнув на месте от неожиданности: из-за стекла на нее смотрело то самое улыбающееся лицо, оказавшееся уже за дверью.

– Ас-саляму алейкум! – весело поприветствовал мужчина и, открыв дверь, протянул Корчагиной руку.

– И вас туда же, – натянуто улыбнулась она в ответ.

Мужчина тоже стоял с раскрытым зонтом. Корчагина подала ему руку и выкарабкалась из машины. Он помог ей добраться до крыльца дома.

Максим увидел, как в дверь вошли его спутница и хозяин резиденции.

– Я тогда поеду, – сказал пристав. – Оставляю вас Сансызбаю Ризековичу. Утром в девять тридцать заеду за вами.

С этими словами он вышел на улицу. Сансызбай Ризекович закрыл за ним дверь и снял капюшон, оголив лысую голову. Он был казахом низкого роста с узкими плечами и худыми конечностями. Его хорошее расположение духа говорило о радости новым гостям.