Тайна похищенной башни

— Я не Светочка, — буркнул себе под нос Сергей.

— Нет, папа, не устала, — послышалось с другой стороны хомяка.

— Ну смотри, а то можешь тоже прокатиться, если хочешь. Этот Боливар и двоих свезет.

— Нет, спасибо, я пешком.

— Ты если сильно устанешь, скажи, можем и привал сделать, — продолжал беспокоиться за дочь Колобков.

— Я устал, — тихо пробормотал Чертанов. — Сильно.

— Серега, ты чего там опять бубнишь? — досадливо повернулся к нему Колобков. — Шагай молча и не бубни.

Чертанов дернул за лямки, подтягивая сползающий рюкзак. Уныло поглядел вниз, на новенькие сандалии. Туфли за время пребывания в Аду совершенно испортились, и их пришлось выбросить. По счастью, у шефа такой же размер ноги — выделил от щедрот душевных. У него-то в каюте целый ящик запасной обуви. А Чертанов кроме туфель взял в круиз только резиновые тапки для душа.

— Серега, шурши ногами бережнее, — потребовал Колобков, с беспокойством поглядывая на Чертанова. — Сандалеты новенькие совсем, я их в Португалии купил. Порвешь еще. Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты мои сандалеты порвешь?

— Знаю. Заставите выплачивать их стоимость в десятикратном размере.

— Гы-гы! — радостно осклабился Колобков. — Молодец, Серега, с полуслова меня понимаешь! Я тебе за такое понимание зарплату прибавлю!

— Правда?! — оживился Чертанов.

— Шучу! — еще радостнее улыбнулся Колобков. — Шутка это, шутка, Серега! Смейся!

Чертанов почему-то не засмеялся.

Привал через пару часов все-таки сделали. Когда ноги у Чертанова стали совсем чугунными, а гигантский хомяк начал ворчать, требуя кормежку.

Отдыхали недолго — десять минут посидели, перекусили бутербродами, покормили Рикардо, и снова вперед. Колобкову сейчас не до еды, не до отдыха — на горизонте маячит сокровище.

Второй привал сделали еще часа через четыре. На этот раз более длинный. Откусив кусочек шоколадки, Колобков сварливо поинтересовался у Лайана Кграшана, сколько еще идти. Он обещал, что путь туда и обратно займет день — с утра и до вечера. Но вот — они идут уже восемь часов, а впереди по-прежнему ничего не видно.

Хумах удивился такому вопросу и сказал, что все правильно, день туда и обратно. За спиной осталось примерно две трети пути, впереди еще треть.

А Света напомнила отцу, что на Эйкре день вдвое длиннее земного.

Забывший об этом Колобков досадливо чертыхнулся и отдал шоколадку Рикардо. Огромный хомяк взял почти нетронутую плитку в передние лапы и принялся точить ее длиннющими резцами.

Цель похода стала видна задолго до того, как к ней подошли. На Эйкре нет горизонта, а степи Малого Кхагхоста бедны возвышенностями, способными что-то загородить. Когда Лайан Кграшан указал на виднеющееся впереди белое пятнышко, все сначала вздохнули с облегчением. Но оказалось, что до этого пятнышка еще много-много километров.

Прошло три часа. Пятнышко изрядно увеличилось в размерах, оказавшись огромным озером. Но не обычным, а соляным. Когда-то здесь, скорее всего, была вода, но сейчас — только ровный слой белоснежной соли, искрящейся в тепориевом свете.

— Красота какая… — зачарованно произнесла Света, рассматривая эту картину.

— Да, щас бы к этой солонке еще и огурчиков свежих… — согласился отец. — Так где там моя жемчужина, говоришь?

— Там, — вытянул лапку Лайан. — На острове в центре озера. В храме.

Света очень осторожно ступила на белую хрустящую поверхность. Следом за ней шагнули Чертанов, Гена и хумах-проводник. А вот Рикардо, везущий главу экспедиции, заупрямился. Даже маячащая впереди морковка уже не привлекает.

— Но, хуймяк! — с силой ударил коленями Колобков. — Цоб-цобе!

Ответом ему стал сдавленный рык рассерженного хомячка. Рикардо не понравилось такое грубое обращение. Под кожей заходили упругие мышцы — гигант начал подниматься на дыбы.

— Э-э-э-эй!.. — запротестовал Колобков. — Не балуй, хуймячина! Геныч, доставай пушку, зверюга взбеси… ык!..

Закончить фразу он не успел. Тяжеловесный Рикардо не без труда встал на задние лапы, как дрессированный медведь, и хорошенько встряхнул седока. Какую-то секунду Колобков болтался в воздухе, держась за поводья, но потом руки разжались, и бизнесмен свалился наземь, больно стукнувшись копчиком.

— Це-це-це… — забормотал он, потирая отбитую задницу. — Вот же сволочь какая…

— Папа, ты живой? — отряхнула с него пыль дочь. — Ничего не сломал?

— Только самолюбие. Геныч, Серега, поставьте бедного инвалида на ноги! И пристрелите бешеного хуймяка!

Конечно, пристрелить Рикардо не пристрелили. Да тот и сам уже успокоился — даже ткнулся Колобкову в спину пушистой мордой.

— И не проси, — сердито ответил тот. — Не извиню.

Рикардо снова пихнул Колобкова мордой.

— Отвали, сказал. Я с тобой больше не дружу.

Рикардо пихнул Колобкова в третий раз. На этот раз так сильно, что тот покачнулся и… упал. Одной ноги не хватило, чтобы удержать равновесие.

— Нет, я его точно пристрелю когда-нибудь… — застонал бизнесмен, переворачиваясь на спину и раскидываясь на траве в позе морской звезды. — Серега, подал бы руку, что ли… Не видишь, начальство в затруднении?