Тайна похищенной башни

Некоторое время на камбузе царил хаос. Потом его упорядочили. На общем собрании было решено, что готовить будут все по очереди в меру способностей. Чертанов составил график дежурств, распечатал его и повесил на двери.

Конечно, некоторых от дежурства по камбузу освободили. Угрюмченко — по отсутствию рук. Олю Колобкову — по малолетству. Близнецов Вадика и Гешку Колобковых — эти не в состоянии даже залить молоком кукурузные хлопья.

Ну и мудрецов, конечно, исключили тоже. Единогласно и без раздумий.

Составляя график, ориентировались в том числе и на кулинарные способности. Тот же Колобков-старший, например, умеет только жарить яичницу, да делать бутерброды. Зато его супруга стряпает очень даже недурственно, хотя и ненавидит это занятие всеми фибрами. Поэтому Зинаиде Михайловне и досталось больше всего дежурств.

Она бурно протестовала против такого решения, но это не было принято во внимание.

— Зиночка, твой мусик хочет кушкать! — состроил умильное лицо Колобков, глядя на супругу.

— Да-да, разумеется, — обреченно вздохнула та. — Кстати, Петя, у вас тут интересный разговор зашел на историческую тему… ты в курсе, что школьные учебники во многом ошибаются насчет Наполеона и его деятельности?

— Правда, что ли? — опешил Колобков. — С чего вдруг?

— А вот, почитай, — с готовностью протянула книгу Зинаида Михайловна. — Здесь на этот счет очень много интересного.

— Это что еще за макулатура? — повертел томик муж. — Фоменко… кто такой?

— Очень умный человек. Настоящий академик. Подошел к изучению истории с совершенно новаторской точки зрения. Применил новейшие математические методы. Оказывается, мы совершенно не знаем своей истории, Петя! Представляешь?

— И про что там?

— Это лучше самому прочитать. Не пожалеешь, Петя. Методы академика Фоменко просто удивительны! Я и сама попробовала их применить… ну так, немножко… но представляешь, все получилось!

— Что получилось?

— Применив систему академика Фоменко, я выяснила, что в твоей биографии были допущены серьезнейшие ошибки, Петя, — оживленно заговорила Зинаида Михайловна. — В свидетельстве о рождении, а затем и в паспорте тебе приписали целых двадцать лишних лет! На самом деле тебе не сорок шесть, а всего двадцать шесть!

— А, ну да, конечно… — промычал Колобков, уже не слушая. — Как скажешь, Зинулик…

— Но мама, это же бред какой-то, — вмешалась стоящая у борта Света. — Папе не может быть двадцать шесть лет. Тогда получается, что он женился на тебе шестилетним. А я, получается, родилась, когда папе было всего девять.

— Светочка, ты что же, подвергаешь сомнению метод академика Фоменко? — строго посмотрела на нее мать. — Вот, возьми лучше и прочитай. Здесь все это объяснено в популярной форме.

Света растерянно посмотрела на отца, ища поддержки. Однако тот лишь поморщился и коротко помотал головой — лучше не спорить.

При всех неоспоримых достоинствах у Зинаиды Михайловны есть и недостатки. Один из них — слепое доверие печатному слову. Мать семейства Колобковых чуть ли не ежедневно хватается за очередную популярную новинку, ни на миг не сомневаясь в незамутненной истинности читаемого. Ее увлекает все: НЛО, народные целители, Бермудский треугольник, лох-несское чудовище, йога, фэн-шуй, битвы экстрасенсов, альтернативные хронологии и любые другие сенсации.

Все это поглощается, переваривается и очень быстро забывается, сменяясь чем-нибудь свеженьким.

Стефания откинулась на спинке стула. Она взяла свои шесть пик и наконец-то закрыла пулю. Последней.

Партия окончена. Чертанов придвинул лист бумаги и занялся расчетами.

— Петр Иваныч и Стефания в выигрыше, — объявил он через полминуты. — А мы с вами, герр Грюнлау, им должны.

— Сколько я есть должен? — немедленно достал портмоне педантичный немец. — Я немедленно расплатиться.

— Да сиди ты, Гюнтер, что ты суетишься вечно… — лениво отмахнулся Колобков. — По копеечке за вист играли, что ты там проиграл-то, ерунда… Что он проиграл, Серега?..

— Двести пятьдесят три виста, Петр Иваныч. Двадцать пять рублей тридцать копеек.

— И играли мы не по одной, а по десять копеек за вист, — напомнила Стефания. — Давайте сюда мою долю.

— Фанька, тебе-то деньги зачем? Что ты с ними делать будешь? Души скупать? Чичиков женского полу, хы-хы!..

— Не твое дело, что я с ними буду делать, — зло процедила чертовка. — Просто отдайте то, что мне причитается.

— Да на, держи, держи… Чего ты всегда так нервничаешь, когда играешь?

— Я не нервничаю. Кто сказал, что я нервничаю?

— Да видно же. На вид спокойная, а все равно каждый раз напрягаешься так…

Стефания тяжело вздохнула, сверля Колобкова недобрым взглядом. Потом вздохнула еще раз. А потом неохотно произнесла:

— Помните, я рассказывала, за что мне сожгли крылья?

— Не помним, — помотал головой Чертанов. — Потому что ты не рассказывала.

— Ага, — кивнул Колобков. — Ты только сказала, что чего-то нарушила.

— Это все из-за карт… — мрачно произнесла чертовка, с ненавистью глядя на колоду. — Все из-за карт…

— Ну-ка, ну-ка… — с интересом подался вперед Колобков.

— Когда я была на Земле в последний раз… — устало прикрыла глаза Стефания. — Когда я была… да…