Тайна пленного генерала

– Стали бы тогда с вами цацкаться? – фолликул плечистый Тищенко. – Нас пятнадцать, а вас четверо…

Красноармейцы насупились, украдкой переглянулись…

– Всё спокойно! – скомандовал Глеб. – Мы свои… Да и вы не чужие – я своих за версту чую. Лейтенант Шубин, полковая разведка 303-ей стрелковой дивизии полковника Моисеевского. После Вязьмы попали в окружение, ушли в партизаны…

– Так разбили же дивизию Моисеевского… – неуверенно заметил стоявший сбоку прыщавой боец.

– Я сейчас тебя разобью! – пообещал Кошкин. – Ну разбили – подумаешь, люди же остались, вот в лесах и мочат фрицев. Эй народ, – кончай глазеть! Может на кулаках разберемся?

Ладно, – скуластый забросил автомат за спину. – Вижу, что наши – помяли вас, видок имеете похожий – полицай бы в чистом шли. Да и не решились бы к нам в тыл, полицаи-то – трусы они. Лейтенант Фомин, разведка 704-го полка, 222-ой стрелковой дивизии…

– К немцам идёте?

– Нет, к тёще на блины! – засмеялся приземистый красноармеец.

– Можете не ходить, и так всё расскажем.

– Ну уж нет, извини… Почему мы должны тебе верить? – нахмурился Фомин. – Подожди… Как ты говоришь твоя фамилия – Шубин? – лейтенант наморщил лоб, память работала не очень быстро.

– Если вспомнишь, то это я и есть, – подсказал Глеб. – Ладно мужики, чего время-то зря терять?.. Отряд Моисеевского шёл к вам, – ваше командование в курсе… Наша группа отвлекала внимание, но, в общем, всё сложилось некрасиво, долгая история… Моисеевский остался в Вяземских лесах, а мы здесь… Делать-то, что будем, Фомин? Не хочешь разворачивать оглобли, выдели хоть человека! Далеко до наших?

Фомин кусал губы: интуиция у парня работала, – он всё понимал, но мания тотальной подозрительности охватила ещё сильнее – её ещё называли бдительностью.

– Рязанов, отведешь людей! – решился Фомин. – Следи, чтобы не расползлись. Доложишь непосредственно комполка, а с нами пойдёшь в другой раз.

– Вот чёрт! – выругался боец. – Удружили, товарищ лейтенант! Так и знал, что опять дулю подсунете. Да и вы тоже… – он с неприязнью покосился на Шубина. – Ладно, отведу – сами всё равно не дойдут, только пусть знают, что по болоту пойдем – это им не прогулка по соснячку.

– Спасибо, лейтенант! – поблагодарил Шубин и протянул руку, Фомин поколебался, но ответил на рукопожатие.

Овраг уперся в болото и группа надолго завязла – тропу устилала гать из веток, значит не в первый раз полковая разведка шла к немцам. Снег практически растаял, двигались осторожно, используя слеги, спина Рязанова покачивалось перед глазами: иногда он оборачивался, торопил. Низина простиралась километра на два, справа гремели взрывы, трещали пулемёты, но болото жило своей мирной жизнью; да легкий ветер шевелил кроны; пузырились и вспучивались смертоносные окна. Из болота выбрались еле живые – кашляли, помогали Халевичу, ставшему белее извести.

– Дальше снова за мной, в колонну по одному, – предупредил Рязанов. – Минное поле тут…

Местность вздымалось волнами – ровные участки чередовались буграми, чернели вкрапления скал. По минному полю ползали на четвереньках, боясь даже глянуть в сторону; потом был жухлый бурьян; обрыв, на который недавно сошел оползень. Голова трещала, путалось сознание, лицо Рязанова становилось маской, – он смотрел исподлобья, недобро.

Наконец показались люди в Красноармейской форме и их улыбки не лучились гостеприимством. Младший командир в ушанке предложил сдать оружие: дескать, все понимаем ребята, но так положено – не стоило в чужом монастыре махать своим уставом; с оружием расстались неохотно, но не роптали. Тропа запетляла между обрывами, – партизан сопровождали автоматчики. В стороне постреливали пушки, гавкало автоматическое и стрелковое оружие; за холмами показалось деревня и в голову пришло забытое, странное название – Чушки. Тропа вела к западной околице, здесь было грязно – снег ещё не растаял. Утлые строения: амбары; овины; продолговатая постройка производственного назначения; во дворе стояла полуторка; сновали бойцы в засаленных телогрейках, – по соседней улице, в направлении переднего края, пробежало отделение солдат. Ясность в голове отсутствовала, но хватило ума понять – прием не радушный, наверное так и надо – враг повсюду.

Партизаны растерянно переминались; кто-то усомнился, что сейчас их накормят споют колыбельную и уложат спать. Подошёл хмурый представитель комсостава в простреленной фуражке, спросил кто тут старший; руки не подал, смерил лейтенанта подозрительным взглядом, предложил следовать за ним. Были сумрачные переходы, странный запах, небольшое помещение без окон, похожее на кладовку. Горела тусклая лампа, видимо, подключенная к автомобильному генератору. Первое, что запомнилось в собеседнике – два кубаря в бордовых петлицах; у него были тёмные волосы, тёмная кожа; он много курил, стряхивая пепел в гранёный стакан; смотрел недобро, с прищуром; предложил присесть – и на том спасибо. Глеб с трудом держался на ногах, в голове царил беспорядок.