Тайна пленного генерала

«Всех, да не всех!.. – огрызнулся полковник. – Хоть ты и мастер своего дела, а всех не уведёшь. Мы только в низину спустились, после того как ты там тарарам на левом фланге затеял, думали проскочим. Почти весь обоз на виду был, когда «Рама» в небе объявилась, – низко, зараза, летела. Лётчик нас видел, – хорошо, что на этом разведчике ни бомб, ни пулемётов. Дальше всё понятно? «Рама» улетела, лётчик ещё в воздухе обо всём доложил. В общем, развернули обоз и обратно на склон, едва мы успели в лес втянуться, как штурмовики налетели, рассыпались по лесу, те там стреляли, – несколько бомб сбросили, человек пятнадцать потеряли и гражданских, и бойцов, в общем, терпимо… Две подводы повредили, но мы их на ходу отремонтировали… В общем сам понимаешь, пришлось возвращаться. Имелся запасной вариант – в Уманские леса, это восточные Чановского бора, там немцы ещё не освоили территорию, туда и направляемся. Будем продолжать партизанскую деятельность».

«Как же так, Александр Гаврилович?», – потрясённо бормотал Глеб. Были у него предчувствия, но чтобы вот так, решительно поставить крест…

«Успокойся, Шубин, ты не виноват. Ты выполнил свою задачу до конца. Мы пока не контролируем полёты разведывательной авиации противника, – полковник не весело засмеялся. – Всё в порядке! Мы ушли со старого маршрута, сейчас движемся в Уманские леса. Немцы нас потеряли, – пару раз летали «Рамы», но мы успевали уходить с дороги. Стычек с противником пока не было».

«Дайте свои координаты, Александр Гаврилович! Мы идём к вам!».

«Даже не думай, Шубин! – рассердился комдив. – Дело сделано… Значит так и будет… Пока до нас дойдёшь – всех людей положишь и сам сгинешь. Что я тогда твоей невесте объяснять буду?».

«Как она?».

«Думал не спросишь, – полковник позволил себе ироничный выпад. – Полный порядок с твоей Лидой Андреевной – раненых обхаживает, их теперь прибавилось. Расскажу, что ты живой – в пляс пустится. Это приказ, Шубин: выходи к нашим! Ты не партизан, ты командир Красной Армии! Так и должен воевать. Остался небольшой бросок, выйдешь в расположение 704-го полка. До темноты пройдите сколько сможете, потом вставайте, а утром решительный бросок. Пойми, лейтенант, я бы рад тебя снова увидеть, но надо же и разум иметь, согласись! Повоюем и без тебя, у меня четыре с половиной сотни бойцов, остались боеприпасы, есть хороший медицинский персонал… Свидимся Шубин!! Конец связи…», – помехи забили эфир.

Глеб растерянно посмотрел на трубку, потом осторожно пристроил ее на рычаг. Из всех возможных вариантов развития событий, именно этот он и не предусмотрел, но все же это лучше, чем гибель или поражение.

– Мы обделались, товарищ лейтенант? – прямым текстом спросил Резун.

Сравнение было в точку – обделались, причём по крупному: погибла половина отряда товарищи все слышали, а если не слышали, то поняли…

Разведчики жадно курили, старательно отводили глаза – проснулся стыд: в чём он виновен? – да ни в чём и полковник Моисеевский это прекрасно понимал. Но цель не достигнута, есть потери, – а он старший, он нес ответственность за выполнение задачи. При этом полковник был решительно прав – блуждать по лесам смысла нет, проще до своих дойти, сохранить хоть часть людей. Нарушит приказ – обделается повторно и останется только пустить пулю в висок. Он объяснил бойцам сложившееся положение, наступило продолжительное молчание – народ переваривал.

До темноты прошли ещё четыре километра, дважды увёртывались от мотоциклетных разъездов; обогнули деревню, куда тягачи подтаскивали тяжёлые орудия; пропустили колонну трёхтонных грузовиков, перевозящую зачехлённый груз – явно военного назначения. Всё увиденное Шубин фиксировал в блокноте, писал на коленке, а иногда и лежа. Даже по лесу приходилось перебегать. Халевичу становилось все хуже, он серьёзно повредил ногу, но терпел, соорудил костыль из рогатины, кряхтел, но не отставал. На ночлег остановились в овраге, спрятанном в глубине осинника, двигаться по темноте не имело резона – кошачьим зрением никто не обладал.

Овраг был завален опавшей листвой – не сказать, что подходящее одеяло, но если нагрести, то ничего. Сгустилась темнота, Шубин выставил посты, определил график дежурства. Люди зарывались в прелую траву, кто-то жевал остатки пайка, пил воду из фляжек. Как ни странно, они не мерзли – не характерно для последнего дня октября. Наверху свистел ветер, но в овраге было тихо, даже уютно, исчезла изморось в воздухе. Набраться сил на день грядущий точно не мешало, Шубин зарылся в пахучую хрустящую подстилку и быстро уснул.

Глава четвертая

А пробуждение было смерти подобно: Шубина трясло от холода, снег хрустел на зубах, свело лицевые мышцы – он их почти не чувствовал, – вот и зима пришла, самое время по календарю. Бойцы просыпались, дрожали зубы выбивали маршевую дробь; кто-то в стороне делал физ-зарядку, чтобы согреться. Уже рассвело, небо было серым, сыпал мелкий колючий снег, температура за ночь упала, по ощущениям, заметно меньше нуля.