Тайна «Хорнсрифа»

Встречаясь и беседуя с Вильдхагеном, он видел, что юноша относится к нему искренне. А это в его глазах уже кое-что значило.

— Помешаете? Нет, отчего же. Если вам так интересно, пожалуйста. Вы ведь знаете, кто я. — Произнося последние слова, Геммель пристально посмотрел в глаза Вильдхагену.

— Да оставьте вы наконец это. Все об одном и том же. Вы бы еще табличку себе на шею повесили: «Смертельно! Высокое напряжение!».

Конечно, фенрих знал, что Геммель был «политическим» и нес службу на лодке как штрафник. Говорили даже, что он «красный». Но это, в конце концов, его, Вильдхагена, не касается. Ведь он просто хочет стать хорошим морским офицером, и прошлое Геммеля для него не имеет никакого значения, если тот может научить его чему-либо полезному.

Геммель просто нравился ему. Вот и все. Он умел увлекательно рассказывать и толково все объяснять. Юноша пытался заговаривать с машинистом и на политические темы, желая вызвать его на откровенность. Загадочное прошлое Геммеля все-таки интересовало его. Для Вильдхагена, воспитанного «Гитлерюгендом», с мировоззрением, сформированным «третьим рейхом», Геммель представлял явление чужеродное, необычное, рассмотреть которое поближе и разобраться в нем самому побуждало любопытство молодости-

Ответы Геммеля озадачивали и ошеломляли фенриха. Они были ясными и продуманными, в них не было и следа личной неприязни или придирчивости. Геммель говорил с фенрихом серьезно, сдержанно. Его рассказы были для Вильдхагена такими волнующе новыми, что после встреч с машинистом он часто задумывался над ними.

Сегодня он пришел, чтобы расширить свои технические познания и узнать кое-что о политических взглядах Геммеля.

— Геммель, объясните мне, пожалуйста, еще раз назначение и устройство главного электромотора.

— Ну что же, пожалуйста. Итак, главный электромотор необходим для движения лодки в подводном положении. В отличие от дизеля… — машинист вдруг замолчал и очень серьезно посмотрел на юношу. — Господин фенрих, я, конечно, беспокоюсь не о себе. Но я прошу вас, подумайте над тем…

— Электромотор! Геммель! Разве это относится к…

— Поверьте мне, я ничего не имею против ваших бесед со мной, но это может иметь для вас неприятные последствия! У меня на этот счет нюх. Обер-лейтенант Краус уже давно следит за нами.

— Да бросьте вы, Геммель! Вас уже призраки начинают преследовать. Обер-лейтенант сейчас на мостике.

Но машинист стоял на своем:

— Первый помощник ведь не один. Все машинисты здесь внизу хорошие парни, нам их нечего бояться. Но на лодке есть еще несколько таких, ну, да вы и сами знаете каких. Это как раз о них говорят: товарищи-подлецы…

Фенрих озадаченно посмотрел на приветливое лицо Геммеля. Что это? Объяснялось ли это простым чувством враждебности к людям или же у этого разжалованного «политического» были основания предполагать такое?

— Вот что, Геммель, послушайте-ка. Я знаю, что вам пришлось кое-что пережить. Я могу представить себе, что это сильно действует на человека, расстраивает, выбивает его из колеи, ожесточает и восстанавливает против других. Но когда-нибудь, в один прекрасный день, все это пройдет.

Приветливое выражение на лице Геммеля сменилось ироническим.

— Погодите, дайте мне договорить! — продолжал Вильдхаген. — Я еще не кончил. Я хочу сказать, что ваша служба здесь, на лодке, поможет вам… что вы снова станете полноценным… нет, я думаю, что вы, как военный человек, снова получите должное признание.

Фенрих покраснел до корней волос. Серьезный, почти сострадательный взгляд машиниста привел его в замешательство. Он вовсе и не помышлял поучать или тем паче обижать Геммеля.

Геммель открыл было уже рот, чтобы возразить, но вдруг послышались чьи-то шаги. Бросив быстрый взгляд в сторону переборки, он спокойным голосом заговорил:

— Итак, господин фенрих, без кислорода дизель работать не может. Ему необходим воздух так же, как и нам, живым существам. Поэтому идти в подводном положении с помощью дизеля нельзя. Для этого, следовательно, необходима машина, работающая без воздуха…

В то время как Геммель говорил все это, командир лодки медленно подошел к ним:

— Должен вам сказать, фенрих, что вы весьма необычно проводите свое свободное время.

Вильдхаген и Геммель одновременно повернулись к Тен Бринку и вытянулись.

Смутившись, юноша попытался что-то выдавить из себя:

— Я должен многому научиться, господин капитан-лейтенант. И когда время позволяет, я обращаюсь к Геммелю и прошу его объяснить мне кое-что.

— Так-так… — командир сжал губы и резко спросил: — Значит, просите объяснить кое-что? — После короткого молчания он продолжал — У меня есть все основания запретить вам делать это. Ваши беседы носят слишком теоретический характер, вы понимаете? — И, быстро повернувшись к машинисту, громко сказал: — Вы слышите, Геммель? Слишком те-о-ре-ти-чес-кий! — Он еще раз внимательно посмотрел на каждого из них. Затем, не дожидаясь ответа, быстро вышел из дизельного отсека.

Фенрих и машинист, освещаемые скупым светом маленьких плафонов, стояли молча. Лишь когда шаги командира затихли вдалеке, они посмотрели друг на друга.