Тайна дразнит разум

— Что выявил допрос Баптиста? — вспомнил Иван и уверенно дополнил: — Ручаюсь, Солеваров до сих пор не знает, что регент и есть Рысь. Надо подождать, кто придет в магазин за оружием…

— Совершенно верно, голубчик, поймать с поличным — приблизить суд!

Раньше Пронин наверняка заупрямился бы, но сейчас он согласно кивнул головой:

— Да, завтрашний день многое выявит…

Длинный коридор с белыми дверями освещался тусклой электрической лампочкой. На деревянной скамье сидел Алеша Смыслов. К нему подошли Воркун, Калугин и Пронин. Юноша встал:

— Доктор пока никого не впускает… — Он перехватил воздух. — Тамара Александровна все еще спит, а Груня попросила пить…

Открылась дверь палаты. Пахнуло йодом. Вышел знакомый доктор, с проседью в бородке. Он, расстегивая белый халат, обратился к Пронину:

— Орлова трижды шепнула: «Чекиста». Это не бред…

Уполномоченный, словно прочитав мысли Алеши, доверительно положил руку на плечо юноши:

— Ты скорее поймешь ее…

На бледном поцарапанном лице Алеши выступил румянец. Он вынул из кармана мятый листок, вручил его Пронину и скрылся за дверью палаты.

Уполномоченный развернул бумажку и жестом пригласил спутников к электрической лампочке. Прижимаясь плечом к Калугину, Иван прочитал колонку фамилий, кличек:

«Лосиха

Пашка Соленый

Баптист Мишка

Цыган

Боженька

_______________

Солеваров

Жгловский

Мадам Шур

Солевариха

Офицер с усиками и стеком».

«Первые приложили руки, вторые науськивали; фигуры все знакомые, но кто офицер с усиками и стеком?» — задумался Иван.

Калугин обратил внимание на то, что Вейц не пришел на собрание.

— Заметьте, друзья мои, опять его уловка — не присутствуя присутствовать.

— Как бы не смылся, — заметил Пронин, пряча листок.

Мужчины шагнули навстречу Смыслову. Тот, взволнованный, раскрасневшийся, осмотрелся по сторонам и взглянул на побелевшего Ивана Матвеевича:

— Все еще спит…

— А Груня? — спросил Пронин.

— Ничего не сказала. Только вот… — он протянул руку с двумя ключами на черном колечке. — От магазина, что ли…

— Скорее всего, — согласился уполномоченный.

— Однако, заметьте, друзья мои, она пригласила не хозяйку, а чекиста.

— Может, знала о подводах, — предположил Иван и взглянул на часы. — Добротиной я поручил задержаться на товарной станции. Надо выявить, кто будет принимать ящики…

Воркун оставил в больнице Смыслова дежурить и спросил его насчет офицера с усиками и стеком. Алеша напомнил:

— Тот самый, который был в трибунале, когда меня судили. Пьяная, наглая рожа! В голубой шинели! Выправка царских времен! Он лип к Солеварихе, что-то шептал ей…

— Любовное?

— Деловое! Глаза строгие!

— Может, он и есть исполнитель? — Иван засунул часы в кармашек брюк и доложил уполномоченному: — За магазином наблюдает Селезнев. Сейчас прибудут подводы.

— Пойдем.

Калугин пожелал чекистам успеха; он задержался в больнице.

На крыльце больницы Иван обнял Пальму, вынул из шинели забытый бутерброд и отдал его собаке:

— Это хозяйка подумала о нас…

ЦЕРКОВНЫЙ МАГАЗИН

Белая аркада Гостиного двора. Торговый день кончился, а на магазин Солеваровой все еще не навешен большой замок. Карп поджидал Груню. Она должна помочь ему принять товар и открыть кладовую в подвале.

Он допил стакан водки, закусил селедкой и задумался.

Обстановка благоприятная: Солеварова и мадам Шур на собрании. Мужики быстро выгрузят ящики с иконами, повернут обоз назад, и в магазине он останется с Груней наедине…

Мимо витрины, заставленной иконами, купелями, позолоченными митрами, прошагал сторож-горбун. Его меховая шапка напомнила кубанку Орловой. Карп взглянул на бронзовые часы под стеклянным колпаком: «Время прийти».

Звякнул колокольчик. Пахнуло свежим воздухом. В магазин быстро вошла крупная женщина в белом шерстяном платке с длинными кистями. Рогов с трудом узнал Веру Павловну. Она нервно спросила:

— Подвод еще нет?

— Как видишь, — сердито ответил Карп. — Ты что, вместо Груни?

Солеварова размашисто перекрестилась:

— Жаль девку: смышленая, работящая была…

— Что значит «была»?!

— Ой, сильно изувечили…

Слушая рассказ, Карп уставился на молоток, лежащий под прилавком:

— Не скули, ханжа, твои же люди избили!

— Ты что, подонок, опять нажрался?! — Она, сжимая кулаки, шагнула к прилавку: — Как разговариваешь с хозяйкой?!

— Я сам хозяин!

— Ты? Хозяин? — засмеялась она, хватая бутылку. — Ты кот мадам Шур! Прихлебатель ты! Она внесла за тебя пай! Заткнись!..

Хозяйка замахнулась, но Карп, стоя за прилавком, наклонился, и в тот же миг в его руке оказался молоток.

— Поставь бутылку!

— Не командуй! Я тебе не мадам Шур! — Ее острый взгляд засек молоток. — Ловко! Ограбить задумал? Признавайся!

Карп и раньше не терпел допросов. Он молотком ударил по прилавку, и стакан полетел на пол.

— К черту разнесу твою лавчонку! Святоша проклятая! Чем торгуешь? На чем наживаешься? Кого обманываешь? Верующих! Своих же товарок!