Тайна девятой планеты

Остатки поврежденного робота весили гораздо больше, чем показалось ребятам сначала. С каждым метром вес, казалось, лишь прибавлялся по неведомой детям причине. Врожденные пороки Кати начинали давать о себе знать: нервные импульсы колко и больно простреливали ногу в районе голени настолько сильно, что невольно Катя периодически преклоняла колено к земле, а потом вновь вставала. Сережа сопереживающим взглядом опустил уголки бровей, что ближе к носу вниз, смотрел и терпеливо ждал, когда Катя будет готова идти дальше, волоча то, что осталось от его отца.

В такие частые паузы-передышки невольно в голову Сережи лезли различные мысли. А может ли он и дальше считать отца отцом, зная теперь, кто он такой был, кто были все эти люди, окружавшие его столько лет. А Катя? А она настоящая? Является таким же, как и он, биологическим видом? А сам он, кто он? Эта мысль то покидала его голову, то возвращалась обратно, и кажется, она уже никогда не покинет его. Мир его обманул, а он так легко обманывался.

Поодаль от них показалась вырытая яма со стоящим уже и видимо настроенным к работе крестом-антенной. Ребята, придерживая тело Петра за голову, забыв о всяческих церемониях и приличиях, попытались вставить болтающиеся на проводах ноги робота так, как он и просил- максимально устойчиво. После нескольких минут мучений вспотевшие и покрывшиеся грязью дети поставили наконец-таки ступни и голени андройда в отсек. Есть контакт, внизу слегка заискрило. Сверху собрали и поставили всё, что осталось кроме. Лицо Петра застыло в последней улыбке, главных яблок не было. Страшный, стоящий по пояс в земле робот улыбался, всё еще искрясь и дымя. Катя держалась за больную ногу. Она ныла от боли. Столько трудиться физически ей еще не приходилось, да и не было нужды.

Сережа снял с головы бейсболку, повертел её в руках, но его молчаливое жонглирование прервала Катя:

– Сереж, оставь на память…

Сережа так и поступил, закрепил бейсболку на поясе и оставил её болтаться ровно также, как болтались ноги его робота-отца Петра, пока они его с Катей волокли по земле к отшибу.

Секундой позже раздался резкий скрежет вперемешку с грохотом. Ребята почувствовали, как земля под ногами вздрогнула. Насторожившись, Сережа с Катей начали оглядываться по сторонам, как вдруг заметили, что на верхних концах всех крестов вдруг появилось неяркое, но заметное красное свечение. Постепенно между этими огоньками появились линии, образовавшиеся. Вдруг резко красный луч взметнул в небо под острым углом, пробив купол, будто он и не был для него преградой. Сигнал был послан.

– Похоже это то, что описывал, папа, – сказал Сережа, – Антенны выстроились, сигнал послан и корабль проложит кратчайший путь до девятой планы.

Катя начала вглядываться в каждый из огоньков. Их было больше полсотни. Именно столько жителей, детей и роботов погибло за время эксперимента – жестокого, но важного, как казалось всем им.

Где-то в далеко она увидела, как усиливающий красный свет на кресте подсвечивает что-то металлическое торчащее из земли. Ничего подобного вокруг больше не было. Катя предупредила Сережу, что сбегает до той могилы и вернётся. Сам он остался для того, чтобы привести могилу отца в порядок: сложить корпус, засыпать землей.

Катя вприпрыжку, забываясь и останавливаясь, прыгала между могил, будто по лужайке. Приближаясь к той самой точке, которая её так заинтересовала, она всё четче начинала понимать, что именно такое подсвечивается.

Из земли торчала рука, которую она никогда бы не перепутала ни с какой другой. Рука, которая ласкала её, успокаивала, наказывала и учила жить. Это была ладонь робота, которого она всё это время считала мамой. Ужаснувшись, Катя оцепенела, остолбенела и замерла на месте. Отдышавшись и успокоившись, она подбежала к торчащей из земли ладони ближе, упала рядом наземь и приложила к ладони свою щеку, чтобы в последний раз почувствовать холодную материнскую любовь. Она перебирала в голове прожитые счастливые и грустные моменты, смешные истории и уроки по биологии, которые так полюбились ей. Вдруг, сама того не ожидая, она прошептала вслух: «Мама, я тебя люблю». Дымка опускалась на кресты, яркий красный свет начинал пульсировать, и в этот абсолютно не романтичный момент Катя почувствовала, или ей показалось, как указательный палец ладони прорисовал короткую кривую линию на её щеке, подхватывая на пути к недавно перекопанной земле скупую горькую детскую слезу.

Гул продолжался около пяти минут. К концу последней минуты Катя успела вернуться к Сереже. Он не стал задавать лишних вопросов, так как видел издалека всё, что там происходило. К тому же, в голове он уже пытался выстроить план, поделиться им с Катей, но четкой структуры действий у него еще не было.

– Кать, нам надо в туалет?

– Ты потерпеть до дома не можешь?

– В смысле, я тебе про туалет дома говорю, там же вход в корабль.

– Ты что шутки не понимаешь?