Тайна девятой планеты

Так был создан я. Модель робота «Взрослый» с функциональной начинкой, заточенной под обучающий процесс, воспитание, ремонтные и инженерные работы в поселении. Также, по такому же точно принципу, была создана и твоя воспитательница Елена Эдуардовна. На самом деле имён у нас нет, только номера моделей, но это уже не важно. Мы с Еленой Эдуардовной из одного модельного ряда. Единственные андройды, дошедшие, похоже, до завершающей стадии проекта. Однако я до сих пор не понимаю, почему двигатели запустились так рано, на десять лет раньше положенного срока. Не по расписанию же.

Ребята сидели с выпученными глазами. Сережа взял за руку Катю, сжал крепко, потому что видел, как ей было не по себе от всего, что говорил его «отец». И сам Сережа еще не мог переварить и принять слова «отца». Ребятам всё еще казалось, что Петр Игнатьевич сошел с ума от происходящего вокруг. Как вдруг в одно мгновение по середине монолога Петра Сережа не выдержав выкрикнул:

– Да что ты, блин, такое несешь, какие андройды, ты совсем умом рехнулся со своими похоронами бесконечными, не пугай Катю, ты бредишь, отец?

Недолго думая, снисходительно осматривая мальчика и умилительно глядя на юную леди Петр задернул рукав выше локтя, вытянул указательный и средний палец в знак «victory», прощупал руку в районе локтевого сгиба и сильно надавил сначала одним пальцем потом другим. К удивлению и без того ошарашенных детей сначала средний палец вошел в руку, зачем указательный. Не прошло и трех секунд, как рука Петра раскрылась, как старая шкатулка на две симметричные части. Была видна металлическая основа и внутреннее содержимое «руки». Сложная сеть шлейфов, микроэлектроники и других элементов напоминали новогоднюю елку в миниатюре, переливающуюся огнями. Подсветка кибернетической руки Петра была впаяна в основание «открывающейся шкатулки на стыке искусственной кожи и металла.

Петр продолжил разговор, глядя на удивленных детей, слегка улыбаясь растерянной детской улыбкой:

– По инструкции к вашим 25-ти годам вас это не должно было бы удивить, но все случилось слишком рано… слишком рано…

Сережа сел обратно в кресло, но продолжал держать Катю за руку. Он хотел было что-то сказать, однако Катя, окончательно, кажется, пришедшая в себя вдруг взяла слово:

– Тогда как вас нам теперь называть?

– Просто «Взрослый», но если продолжите называть меня Петр Игнатьевич, то я не против. Я сам выбрал это имя. Интересное какое-то оно – Петр. Красивые у людей имена и все что-то да значат. Называйте как раньше, мне будет приятно», – проговорил спокойный «взрослый».

Катя не унималась, еле сдерживая слезы, она задала самый интересующий ее на тот момент вопрос:

– А моя мама, ну то есть Елена Эдуардовна, она тогда кто?.

– Как я уже говорил. Она тоже «Взрослый». Мы с ней одного модельного ряда, только она содержала учебные программы по биологии, химии, анатомии, а я больше по техническим дисциплинам. Но ты не плачь, перестань, не переживай. Когда вы спали, мы всегда соединялись друг другом в специальную локальную сеть, которая всех нас объединяла, и Елена всегда делилась с нами тем, что ты показываешь очень хорошие результаты в познании наук, у людей называется это гордость, а у нас – прекрасно выполненное задание. Но, наверно, мы гордились, да, можно так сказать. И я Сережей очень горжусь, – договорил с нежной улыбкой на лице Петр и достал два пальца из себя.

Шкатулка закрылась, после чего взволнованная Катя, поглядывая и на Сережу тоже, как бы ища сострадания ли, поддержки ли, спросила:

– Если вы не люди, тогда куда делись все остальные? Другие «взрослые»? Наши одноклассники? Кто наши родители, должны же они быть в конце концов?»

– Правильные вопросы задаешь, Катюша. Не зря столько знаний подарено тебе. А вот тут всё гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Присаживайтесь-ка в креслица обратно, я вам водички налью и продолжу рассказывать. Не по расписанию всё, не должно это вас удивить было. Эх. Вот еще пара схем и картинок – это большой автоматизированный инкубатор, который находится буквально «под землей», – Петр договорил, одернув руках, пошел к раковине, взял две кружки, одну с ромашкой, вторую с машиной, налил воды почти до краев и капнул в каждую кружку по несколько капель успокоительного.

Он вернулся обратно через двадцать секунд, ребята сидели перешептывались, разглядывали схемы, будто по привычке боялись, что учитель услышит разговоры двух прозорливых одноклассников, как было не раз.

Расставляя кружки перед детьми, Петр снял очки и продолжил свой монолог с того места, откуда закончил: