Наша геологическая партия по обыкновению была небольшой: я — геолог, топограф Дюкарев и рабочий Петров. В путь тронулись в первой половине июня, как только прошел лед на реке Норилке. Озеро вскрывалось значительно позднее, в июле, иногда даже в конце его. Лед здесь ломался или сильным ветром, или разрушался от солнечных лучей. Ждать вскрытия озера нельзя, можно было потерять много времени и упустить высокую воду на Пясине и ее притоках. Поэтому мы решили пробираться заберегами, вдоль западной стороны, где лед отжимался преобладающими западными и юго-западными ветрами. Берега здесь всюду отмелые, и лед зимой лежал прямо на дне, так что плыть здесь не легко.
Несмотря на высокую весеннюю воду, лодка то и дело скребла днищем по грунту. Нам приходилось вылезать и тащить ее до более глубокого места. Потратив на этот переход целую неделю, мы добрались наконец до северного берега озера, где склоны круче и около них глубже. Однако прибрежная полоса воды здесь много уже. Местами подносило к берегу вплотную и приходилось подобно ледоколу пробиваться во льду. Впрочем, лед уже был рыхлым, так что от ударов он рассыпался со звоном на отдельные столбчатые кристаллы, и нам оставалось только проталкиваться в этой ледяной каше, помогая веслами или шестами.
Так постепенно мы добрались до истока реки Пясины. Здесь ее русло стиснуто поперек идущей галечно-валунной грядой Ньяпан, несомненно ледникового происхождения. Ледник оставил здесь обломочный материал, выпаханный в горных долинах, и гряда Ньяпан перегородила реку Пясину, создав подпруду в виде обширного мелководного озера Пясино. Перекат на выходе из озера, что так шумел зимой при низкой воде, в половодье исчезал, и только быстрое течение свидетельствовало о его существовании. Катера и пароход "Пясинец" проходили здесь без особых трудностей.
Пройдя исток, мы быстро спустились вниз по течению без мотора, экономя горючее. Ранее пустовавшие станки — Введенское, Черное, Заостровка, Дорофеевское и другие — теперь были заселены, построены новые дома, где круглый год жили рыбаки со своими семьями, добывая рыбу. Особенно широко велся здесь подледный лов.
В устье Дудыпты перемены были еще значительнее. От старых заброшенных избушек ничего не осталось, их разобрали, и лес пошел на новые стройки. Поселок сохранил прежнее старинное название Кресты. Теперь здесь имелись три новых жилых дома, фактория, радиостанция и маленький аэродром для легких самолетов, расположенный на обширной песчаной отмели.
Отсюда мы отправились вверх по Дудыпте, к сопке Чагдай, до которой, по расспросам, было километров 400. Река в половодье здесь судоходна. Катера с барженками и илимками поднимались вверх до фактории Усть-Авам и даже выше, до фактории Чагдай. Шли под мотором, по временам промеряя глубины и высаживаясь на берег для осмотра высоких уступов-яров, дающих представление о строении местности. Обнажались преимущественно глинисто-песчаные речные отложения, местами под ними выступали более древние осадки — следы присутствовавшего здесь бореального моря. Кругом по берегам было пусто. Чумов не видно. Жители предпочитали теперь держаться близ факторий, где можно сдать свой улов и получить продовольствие.
На третий день прибыли в устье реки Авам, по которой когда-то шел старинный водный путь с Енисея на Хатангу. Еще раньше здесь было поселение, а теперь находилась фактория. На расстоянии 100 километров отсюда располагалась другая фактория, от которой было недалеко до сопки. Заведующий факторией ждал катера и илимки с товарами и продуктами. Мы ему сказали, что озеро Пясино еще подо льдом и катер придет не раньше чем через неделю, а то и позднее.
На следующий день добрались, наконец, до сопки. Она находилась километрах в трех от берега, среди ровной тундры, представляющей собой, вероятно, древнюю террасу Дудыпты. Высота сопки около 40 метров, ширина у основания 200 — 250 метров. Вершина и склоны были сложены песками и рыхлыми железистыми песчаниками. В образцах, взятых отсюда геологом В. Н. Саксом, были найдены споры и пыльца, относящиеся к меловому периоду, тогда как окружающие сопку равнины сложены были четвертичными породами. Дальнейшие исследования показали, что породы здесь лежали наклонно от вершины сопки к ее краям, образуя, таким образом, купольное поднятие.