Тагу. Рассказы и повести

Мальчик так и уснул с именем Джонди на губах. Нати задумалась и забыла подбросить дров в очаг. Она сидела в темноте и, прислушиваясь к спокойному дыханию брата, думала, думала… "А какой он добрый, Джонди Хурциа, — с сомнением и невольным страхом повторяла она слова брата, — тебе он даже платье подарил. Подарил, подарил, — уже почти с отчаянием прошептала Нати, и вновь так же, как и у водопада, перед ней возник Джонди, и она, не раздумывая, с радостью пошла к нему. Нати слышала биение своего сердца, она знала, для чего оно сейчас бьется, для кого оно бьется, но она никак не могла понять, что творится в сердце Джонди. "А какой он добрый, Джонди Хурциа". Почему она все время думает об этом, почему сомневается, почему боится?

На улице послышались чьи-то шаги. Нати встрепенулась и бросила в очаг на еще тлеющие угли охапку сухого хвороста. Огонь разгорелся сразу, и в пацхе уже стало светло, когда открылась дверь и вошел Кваци. Лицо у него было веселое, и глаза смеялись.

— Ушли, — сказал он Нати, — даст бог, к утру будут дома. Счастливцы! — Он проговорил это таким тоном, будто сам был невольником и теперь завидует тем, кто обрел свободу.

Нати с удивлением посмотрела на Кваци. Так вот он какой!

— Кваци, — нерешительно начала она и запнулась: "Господи, только бы он понял".

— Я слушаю тебя, ткаши-мапа.

— Если Гудза твой брат, то я буду твоей сестрой.

— У меня есть три сестры, девушка.

— Я буду четвертой, Кваци.

— Я для тебя только леший. Очокочи!

— Не говори так, Кваци.

— Я для тебя только противный очокочи.

— Не говори так, брат мой.

— Ладно, не буду, Нати.

Кваци отвернулся. Некоторое время оба молчали.

— Я хочу спать, Кваци. Где мне тут можно лечь? — спросила Нати.

— В пацхе у Джонди, — ответил Кваци.

— Но я не хочу там спать, — сказала Нати и покраснела, потому что это была ложь. И Кваци, конечно, видит, как ей хочется в пацху Джонди.

— Джонди велел. Пусть, говорит, спит в моей пацхе, — с деланным равнодушием пробормотал Кваци.

— Правда?! — Нати не сумела скрыть своей радости.

— Джонди велел, — повторил Кваци. — О Гудзе не беспокойся. Ступай, ткаши-мапа.

Плотно сжав губы, Кваци не мигая смотрел на огонь. Нати пошла к двери. У порога она помедлила, хотела обернуться, посмотреть на Кваци, но раздумала, шагнула через порог и побежала.

Кваци слышал, как быстро удаляются ее шаги, и горькая усмешка искривила его губы…

В пацхе вожака за накрытым лотком сидели двое гостей. Они не были похожи на людей Хурциа. И одеты они были не так, как мегрелы: на них были короткие архалуки и чохи, полы которых были подогнуты и заправлены за пояс. Головы у гостей были бритые, бороды подстрижены вдоль скул и подбородков. И вос-ружены они были по-иному, и говорили на другом языке.

Нати остановилась на пороге: она не знала, можно ли ей при гостях зайти или следует вернуться к Кваци.

Джонди кивнул ей. Нати вошла.

Две больших лучины освещали пацху. Гости беззастенчиво, жадными глазами уставились на девушку. Нати растерялась, она не решалась сесть ни на скамью, ни на бурку, разостланную в предназначенном ей углу. Гости поднялись, чтобы уйти, но не уходили и все смотрели на Нати. Наконец, поправив шапки, они двинулись к дверям, но, проходя мимо Нати, чуть не свернули себе шеи. Нати опустила глаза, но все же увидела, как Джонди взял обоих за затылки и повернул их головы в сторону двери. Джонди и его гости вышли.

Нати проводила их взглядом, затем подошла к двери, думая ее прикрыть, но не посмела. Она стояла у порога и смотрела, как Джонди и его гости спускаются в овраг. Джонди шел посередине, гости по бокам, и даже по их походке было видно, что они побаиваются хозяина. Джонди был намного выше гостей. Нати долго смотрела на его плечи.

Лагерь спал.

Нати прошла в свой угол и легла, склонив голову на седельную подушку. Она не знала, кто ее сюда принес, эту подушку, — Джонди или Кваци. Но ей хотелось, чтобы подушка принадлежала Джонди. И когда Нати уверила себя, что спит на подушке Джонди, она показалась ей мягче пуха. Девушка прижалась к подушке щекой. "А какой он добрый, Джонди Хурциа". Она уже не знала — это голос Гудзы или ее собственного сердца.

Послышался какой-то шорох на улице. Нати решила, что это возвращается Джонди. Она завернулась в бурку и затаила дыхание. О, если бы она могла заглушить громкие удары своего сердца. Вероятно, шаги ей почудились — на улице снова было тихо. Но девушка все еще боялась шевельнуться.

В пацхе было жарко. Идущая от дверей плотная, влажная, пахнущая чем-то терпким волна зноя заползла и под бурку. Нати задыхалась под ней, но сбросить ее боялась: а вдруг сейчас войдет Джонди. Она затаившись ждала — тревожно и нетерпеливо ждала.

Когда Джонди вернулся, луна уже стояла над его пацхой. Нати спала, лежа на спине. Лунный свет, про-никающии сквозь редкую плетенку, осел на ее волосах и обнаженном теле серебристой пылью.