Табак

Павел горел желанием поскорее встретиться с Лилой, но оказалось, что она обходит оперативную зону с каким-то поручением. Двенадцать лет они не виделись. Все это время он думал о ней, и когда его томила тоска по родине, и когда он видел в лицах других женщин отдаленное сходство с ней. И тогда им овладевали печаль, чувство неудовлетворенности и влечения к чему-то, словно в его бурной жизни, насыщенной борьбой и работой, чего-то не хватало, словно судьба, ревниво оберегавшая его от всех опасностей, была к нему несправедлива, отказывая ему во встрече с Лилой. Эта женщина влекла его к себе чем-то глубоким и сильным, чему он сам не мог дать названия. Видал он красивых испанских работниц с темными глазами и янтарными лицами, которые подносили патроны в окопы и умирали как героини. Видал он синеглазых, крепких, свежих, как весна, советских девушек, которые строили новые промышленные города в тайге и восхищали его своей жизнерадостностью. Видал он под небом многих стран, как хороши и мужественны женщины-труженицы, но ни одна но могла затмить образ Лилы. И мешали этому не только воспоминания о ее любви, чистой и немного терпкой, как несозревший плод. С течением времени Павел понял, что Лила дорога ему тем, что в пей живо все, чем его влечет к себе родина. Ее горячие влажные уста манили не только поцелуями, но и пленительной силой родного говора; ее акварельно-нежная красота напоминала о мягком южном пейзаже; болгарская строгость нравов сочеталась у нее с неподдельной искренностью девушки из народа. С Лилой были связаны воспоминания о тихих теплых вечерах и предрассветной свежести в родном городке, о дорогих ему нравах и обычаях, о многих мелочах и событиях, которые хоть и не имели отношения к борьбе, но были одинаково близки каждому болгарину. Лила – это родина.

Павлу не удалось повидаться с ней в Советском Союзе, так как они попали не в одну школу, а после окончания были посланы на работу в разные места. Но время от времени болгарские эмигранты, с которыми он встречался, рассказывали Павлу о ее успехах. Постепенно в его воображении возник образ зрелой женщины, может быть несколько придирчивой и строгой, но одаренной достоинствами опытного партийного работника. Так же красива ли она, как прежде, спрашивал он себя. Может, жизнь в подполье – ведь Лила вернулась в Болгарию на четыре года раньше его, – может, возраст, трудности и напряженная борьба иссушили ее красоту и набросили на ее лицо грубую сетку морщин и складок?… Людям, как и цветам, суждено увядать. Павел не удивился бы, увидев перед собой располневшую или же, наоборот, тощую, согбенную женщину. Но какой бы она ни оказалась, это уже не могло повлиять на его любовь, на то глубокое и прочное чувство, которое влекло его к Лиле.

Вечера Павел проводил в разговорах с Луканом и новым знакомым – майором, членом партии с первой мировой войны. Они вдвоем возглавляли партизанский штаб и подробно ознакомили Павла с обстановкой и людьми. Лукан изменился во многом. Бывший левый сектант встретил своего прежнего противника сердечно и с открытой душой, не допуская и мысли, что Павел будет высокомерно попрекать его за прошлое. Он не ошибся, и между ними сразу же установилось полное взаимопонимание. Партия стерла все следы их прежней неприязни.

Майор, несмотря на трудности партизанской жизни, напоминал аккуратного пенсионера. Невысокий, сухощавый, с большим лбом и лысым теменем, он уже не раз руководил повстанческими отрядами. Он ходил в солдатских бриджах, подкованных сапогах и офицерском кителе старого покроя, с высоким и твердым воротником, но без погон со звездочками, какие носили офицеры царской армии, выбросившей его из своих рядов и наградившей заочным смертным приговором. Китель сохранила для него сестра. Этот человек уцелел, пережив два революционных периода, потому что он умел вовремя уходить за границу. Его тактическое мышление развивалось свободно, недаром он изучал боевой опыт Красной Армии, в то время как военная мысль его бывших товарищей по училищу, теперь дослужившихся до генеральских чинов, совсем зачахла, скованная уставами столетней давности. И поэтому операции, которые он разрабатывал совместно с Луканом, нередко приводили этих генералов в исступление. Отличительной его чертой было внимание к мелочам. Среди личных вещей он таскал с собой удивительные предметы, как, например, лупу для чтения мелких надписей, машинку для точки безопасных бритв, учебник по астрономии и логарифмическую линейку.

Павел сообщил товарищам о задаче, которую возложили на него Центральный Комитет и Главный партизанский штаб. Потом рассказал им свежие новости об Отечественном фронте, обрадовал их вестью, что казнь Блаже отложена, сообщил о новых переговорах с буржуазными партиями. В лунные ночи, пронизанные холодом и залитые фосфорическим светом, они допоздна засиживались на полянке перед пещерой, в которой помещался штаб отряда.

– Где произойдет встреча? – спросил Лукан.

– На вилле моего брата в Чамкории.

– Кто будет присутствовать?