Та, которой нет

Юля поставила перед ней чашку, сахарницу и вазочку с карамельками. Посмотрев в окно, она вздохнула:

— Я уже сто раз прокляла саму себя за то, что сделала. И то, что Глебу сказала только тогда, когда… ну… все уже случилось. — Юля разлила кипяток и обхватила свою чашку ладонями. У нее были сильные натруженные руки с коротко стриженными ногтями квадратной формы, которые совсем не вязались с утонченной внешностью.

Влада взяла было карамель в желтой обертке, но, повертев ее, положила обратно.

— Я познакомилась со Стасей в больнице. У нас тогда такая ситуация была, — Юля нахмурилась. — Да вы и сами видите, что есть наша жизнь, — она снова вздохнула. — Приходится работать из дома, чтобы Гошка всегда на виду был. Он у меня мамошник. На сиделку или няню деньги требуются. Так что я пока работаю только со старыми клиентами время от времени.

— А кем вы работаете? — с интересом спросила Влада.

— Детским психологом, — Юля сделала глоток. — Ну так вот, — продолжила она. — Случилось это несколько месяцев назад, в начале лета. У нас подошла очередь на реабилитацию. Мы ведь в частной клинике лечимся. В обычной с рождения наблюдались, но там врачи так часто менялись, и условия не ахти, что я, конечно, стала искать другие возможности. Глеб меня всегда поддерживал, он и предложил этот медицинский центр. Там новый корпус запустили, ортопедический — с бассейном и спортивным залом. Нет, Гошке еще, разумеется, не до того — мы ходили только на массаж и терапию. В эту клинику часто приезжают светила разные — профессора и академики. Консультации проводят, операции…

Влада кивнула, вспомнив разговор с главным врачом о профессоре из Германии.

— Мы попали к одному. Так он предложил в Питер приехать, согласился оперировать. У нас здесь какой-то аппаратуры нет, да и работает человек только со своей бригадой — ассистентами, значит. Я с врачом своим посоветовалась, и он, разумеется, тоже согласился. Но для начала надо было курс пройти здесь, чтобы мышцы укрепить и вообще…

Влада не понимала, какое отношение все это имело к Стасе, но терпеливо слушала и не перебивала. Юля производила впечатление человека, у которого каждое слово было на своем месте.

— Стася в коридоре у окна стояла, когда я впервые ее увидела. Костыли у стенки, а она танцует… Представляете? Руки такие легкие, пластичные, и как будто музыка кругом, — Юлины глаза заблестели, и она несколько раз моргнула. — Мне надо было в лабораторию спуститься, а Гошка уже устал. Не хотелось его по зданию тягать. Она сама предложила посидеть с ним, и он согласился. Я и потом еще пару раз Гошу с ней оставляла, когда мы пересекались. Сама в магазин бегала, в жэк, ну, по делам в общем, пока процедуры были. Я ведь не знала тогда, кто она. Ну что девушка Бархатова… Я и о Бархатове-то лишь краем уха слышала — Глеб доволен работой, и хорошо.

— Что она вам рассказывала? — Влада старалась не пропустить ни единого слова, ни единой эмоции в лице собеседницы.

— А вот тут, понимаете, как получилось, — Юля усмехнулась. — Я психолог, профессиональный слушатель, а получается, что в основном я и говорила. Про Гошу, про то, что сглупила, когда с его отцом связалась. Всю беременность он мне нервы мотал. И даже ударил однажды… — добавила она, передернув плечами. — Стыдно о таком говорить, но, — она снова плеснула себе чаю, — но надо. В Питер мне очень хотелось поехать, а денег на все не хватало. Вот я ей все это и рассказала, значит. А однажды, как потом оказалось — в нашу последнюю встречу, она мне карту банковскую в руки сунула. Ни с того, ни с сего, представляете? Я отбрыкиваться начала, но… — Юля облизала губы. — Там с обратной стороны пароль был ручкой написан. На меня как будто помутнение нашло от радости. И Стася обняла меня… — Юля скрестила руки и положила их себе на плечи, словно показывая, как это выглядело. — Она была очень красивая, светилась вся! И при этом, что-то в ней было такое, что я тогда не могла объяснить…

— А сейчас? — спросила Влада.

— Сейчас? — Юля нахмурилась и задумчиво посмотрела перед собой. — Стася спросила меня — тяжело ли мне было расставаться с отцом Гоши. Я ведь его любила, сволочь такую. Но горбатого только могила исправит. Мальчишки, зато, от него, сами видите, какие хорошие получились…

— То есть, вы хотите сказать, что ее интересовало, как уйти от плохого человека? Который над ней издевался. Правильно я поняла?

— Нет… Тут другое, — покачала головой Юля. — Отец Гошки сам ушел. Скатертью ему дорога! Вот она, Стася, сказала, что лучше уйти, пока никто не узнает, какой ты плохой человек на самом деле. Сейчас я думаю, что она это про себя говорила.

— Про себя? — растерялась Влада.

— Представляете? Мне бы надо было тогда прижать ее да заставить рассказать о том, что ее мучает, но психоанализ — дело добровольное, — в волнении она стала крутить чашку по столешнице. — Она так искренне радовалась, что может Гоше помочь… Только просила никому об этом не рассказывать.

— То есть, Глеб был не в курсе? И сколько там было, на карте? — спросила Влада прямо, надеясь, что Юля не сочтет этот вопрос бестактным.