Та, что надо мной

В наступившей тишине казался громким даже старческий голос главного королевского законника, который предложил по взаимному соглашению объявить Стурина и Миро соправителями. Он добавил, что в истории Павии подобное уже случалось, и теперь снова разделят власть потомки двух королей-близнецов. Солдин, которому принадлежало последнее слово, был краток, сказав, что считает это наилучшим решением.

Всего лишь несколько человек, главным образом из тех, кто всё это время оставался в столице, проголосовали против, и дело решилось очень быстро. Теперь предстояло перейти к тому, что послужило предметом раздора в прошлый раз. Все, ушедшие с Сулвой, объявлялись мятежниками, и те земли, которые были пожалованы им от короля за службу, а не перешли по наследству, отбирались и должны были быть розданы. Тем, кто оборонял Вилагол, была роздана и бòльшая часть королевских земель, а также выморочные владения, оставшиеся без хозяина. Впрочем, вдовам и девицам из пресёкшихся родов с будущего года было обещано обеспечение от казны, как и искалеченным воинам, и пострадавшим при обороне горожанам. Не доехавшие до столицы не получали ни наказания, ни награды, зато небòльшие наделы доставались и пришедшим с нами крестьянам. Подготовленные королевскими законниками и землемерами за две ночи и один день списки земель и владельцев зачитывали до полудня, и все молчали, опасаясь пропустить хоть слово.

Эта щедрость должна была заставить благородных примириться с другим решением, которое нам следовало принять. Весь вчерашний вечер молодой Архивариус выслушивал и сопоставлял то, что могли рассказать ему о замыслах Оллина Кори Стурин, Дани, Миро и я. Миро засвидетельствовал, что к Малве были подосланы убийцы, наделённые неестественной силой. Дани, сжавшись в комок, поведал о том, чему стал свидетелем во дворе дома Кори. Я рассказал про последние слова Герта и про свою поездку в монастырь и показал книгу с вырезанным началом заклинания. Стурин с самого начала присутствовал при встрече, однако не собирался ничего говорить. Но что-то из услышанного заставило его переменить намерения и, запинаясь, он всё же сказал о сделанном ему предложении. Это убедило Солдина окончательно, поскольку теперь он располагал показаниями обеих сторон.

Сейчас он снова встал перед собравшимися и объявил, что неопровержимые свидетельства говорят — Кори умеет наделять своих прислужников чужой жизненной силой и вот-вот найдёт способ сделать это за счёт тех, кто им подвластен. Остановить его, как и любого, кто захочет пойти тем же путём, можно только, объявив всех крестьян свободными, и на то есть королевская воля.

Слушавшие его понимали, что Архивариус никогда не лжёт и крайне редко ошибается. Но предлагавшееся было серьёзным изменением закона, которое не могло быть принято без согласия Палаты Родов.

Из-за прошедших войн многие дома сильно поредели, крестьяне же, напротив, заметно умножились в числе. Поэтому обычно благородные получали бòльшую часть доходов, сдавая свои земли в аренду. Новое положение дел не сулило им разорения, а кое-кому обещало и заметную выгоду. Но одни привыкли жить по старинке, другим не хотелось терять власть, тем более что свободные крестьяне подлежали уже не их, а королевскому суду, и над ними нельзя было творить любые бесчинства по своему произволу. По совести говоря, я не уверен в том, каким было бы общее решение в иное время. Сейчас над нами нависала тень опасных замыслов Оллина Кори — и я знал, что моя проделка с фолиантом может лишь ненадолго его остановить. Но все ли это понимали?

Ещё до рассвета на площади перед Палатой начала собираться толпа простолюдинов, и теперь её шум был слышен даже за этими крепкими стенами. Среди пришедших с нами мужланов было много подвластных своим господам. Да и в самом Вилголе всегда обреталось изрядное количество крестьян из нехлебородных провинций, отпущенных владельцами на заработки. Даже теперь многие из них остались в городе. Казалось, что все они сейчас сошлись тут, громко обсуждая свои дела, своих господ, проклиная Кори и делясь общим опасениями. Утром я пробирался в Палату уже через довольно плотное скопление людей, слыша немало обращённых ко мне возгласов, по бòльшей части грубовато-ободряющих.

Меня успели обвинить в том, что я распространяю зловещие слухи среди простолюдинов. Конечно, ничего подобного я не делал. Просто не запретил Дани рассказывать о том, чему он стал свидетелем, и сам довольно громко обсуждал с Альда и Миро замыслы Оллина, не особо заботясь о том, слышит ли нас кто-то ещё из находящихся при войске. Ну и без утайки отвечал на заданные мне вопросы, в том числе и вопросы мужланов.

Все сидящие в зале понимали, что взбунтуйся эти люди сейчас — и нам придётся плохо. Конечно, мы смогли бы их усмирить, но это ослабило бы оборону города, а между тем враг всё ещё стоял рядом с нашими стенами. Возможно, именно эта тёмная и угрюмая толпа бросила на чашу весов то, что изменило судьбу страны — и изменило её к лучшему.