Та, что надо мной

— А в могиле ты, в случае чего, будешь лежать потом всю жизнь, — сказал я жёстко. — А верней уж кто из домашних твоих туда ляжет. Вы что, безрукие? Обжиться не сможете на новом месте?

Толпа притихла.

Не знаю уж, помогло ли делу то, как я их поносил, но ещё четверть луны я каждый день, просыпаясь утром, выходил посмотреть на деревеньку и видел, что труб, из которых поднимается дымок, снова стало меньше. Несколько холостяков работали пока в крепости как каменщики, поновляя осыпавшуюся кладку. Двух зажившихся на свете одиноких старух я пристроил на кухню.

* * *

Доставленного продовольствия уже хватало на то, чтобы оборонять Сорен по крайней мере две луны, а также войску Малвы на первое время. Начальником гарнизона был назначен герцог Руф, опытный тысячник и старый друг Малвы. Миро собирался отправиться с герцогом, но на последнем совете переменил своё решение и сказал, что остаётся в крепости. Я хотел его отговорить, поскольку он был бы весьма полезен при обучении молодых. Но поглядев ему в глаза, я увидел то же выражение, которое замечал у мальчика, когда при игре в облавные шашки он чувствовал, что позиция уязвима, но ещё не мог сказать, почему.

Улучив момент, чтобы оказаться с Малвой наедине, я спросил у него:

— Насколько нам важно, чтобы Сорен продержался какое-то время?

— Задержать их хотя бы на три четверти луны — вопрос жизни и смерти. Наших людей пока что гораздо меньше, и в распоряжении противника бòльше опытных воинов. До сих пор нас спасала неожиданность, да ещё то, что командир из младшего Сулвы — никакой. Полагаю, что старший теперь пошлёт на нас кого-нибудь потолковее, того же Атку.

Я оценивал положение примерно так же, но у Великого герцога могут быть источники сведений, о которых я не знаю.

— Тогда я тоже хотел бы остаться, лучше — с двумя десятками людей, которых отберу сам.

— Остаться в крепости?

— Скорее рядом с ней. Нас, конечно, могут выследить и окружить, но вы, наверное, уже поняли, что подобраться кому-то ко мне незамеченным не так-то просто. Леса тут бòльше и гуще, чем на дальнем юге.

— Полагаю, вы знаете, что собираетесь делать, Шади.

Сразу после нашего разговора я поспешил к Миро.

— Боюсь, тебе всё-таки придётся открыть мне, как ты поддерживал сообщение с другими домами.

Я пытался догадаться сам, но не знал среди его людей оборотня, который был бы на такое способен. В лучших традициях изенийского купца Миро отвечает вопросом на вопрос:

— Ты заметил, что в битве на южной дороге наши лучники были куда удачливее неприятельских?

— Наши заранее заняли удобную позицию, а тем пришлось стрелять сходу. Кроме того, когда они наконец изготовились для ответного залпа, подул сильный ветер.

Я осекаюсь. Ветер, ну конечно же…

— Он доносит слова только до нужного человека?

— Да, если его знал до этого. Не слишком далеко, но в пределах столицы его сил хватало.

Я указываю на рощицу рядом с деревней:

— Туда он дотянется?

— Почти наверняка.

* * *

Войско Малвы и наш небòльшой отряд выступили из замка всего за сутки до того, как сюда пожаловал Атка со своей армией. Наши противники почти сразу же пошли на приступ, но, судя по тому, что я мог наблюдать со стороны, он был отбит, осадные лестницы скинуты со стен, а их лучники опять не слишком преуспели. Крепость, ощетинившаяся копьями и стрелами из бойниц, напоминала мне свернувшегося в клубок ежа. Но Атка был хитрым лисом, и понимал, что заставить такого ежа подставить уязвимое брюхо — вопрос времени и тактики. Когда стемнело, осаждающие стали лагерем, выставив охранение.

Глава 7

Первая и вторая луна зимы, 505 год от обряда Единения

Дорога и приступ, конечно, измотали осаждающих, по бòльшей части воины, полагаю, спали теперь почти беспробудно. И всё-таки напасть ночью на их лагерь было бы наглостью, граничащей с глупостью. Наша цель была скромнее.

Семерых наших волков я пустил первыми, велев им как следует напугать людей и лошадей в обозе. Ни слова об их втором облике сказано не было, но я был уверен, что каждый из них всё понял. На юге редко встречаются такие бòльшие стаи, но нам повезло, и сначала охрана обоза приняла их просто за зверей и стала отгонять огнём. Потом из темноты вынырнули Кнот и Койт, самые проворные из отряда, и начали резать верёвки, которыми кони были стреножены. Никто из них не получил копытом по лбу только потому, что мы нашли им самые острые ножи и велели заточить их заранее. Лошади разбежались, и часть обозников была занята попытками их поймать и вернуть. Мы вышли к оставшейся охране с уже обнажённым оружием и начали оттеснять их от повозок с продовольствием. Зима стояла сырая и промозглая, но мешки с мукой и крупой были надёжно укрыты. Я сдёрнул с них шкуры и рогожу. Шестеро стоявших вокруг ребят из отряда принесли с собой меха с горючим маслом. Я скупил у лавочников всё, что нашлось, так что жителям ближайшего городка всю зиму придётся сидеть при свечах. Ребята вылили масло на мешки.

— Всем отойти, — командую я.

Мне случалось видеть ожоги, полученные при неосторожности с петролейными лампами, а их одежда сейчас пропитана горючим.