Та, что надо мной

Галки зимуют в Вилаголе целыми стаями и в каждом дворе ищут, чем бы поживиться. Птица, залетевшая к Кори, вряд ли вызовет подозрение — разве что у кого-то из его семьи есть способности, о которых я не знаю.

— Будь осторожен, Дани. Лучше не выяснить дело до конца, чем вовсе не вернуться назад. Отдохнуть ты сможешь у моего слуги. Вул должен узнать это кольцо, — я протянул ему перстень.

Оборотням нельзя слишком долго оставаться в своём втором облике, они теряют человеческие навыки и привычки.

— Я всё сделаю как надо.

Дани старается сказать это как можно твёрже, но я чувствую, что он борется со своим страхом и с робостью перед новым делом. И это не так уж плохо, гораздо лучше, чем если бы парень думал: «Наконец-то я всем покажу». Я могу лишь обнять его на прощанье.

* * *

После нашего разговора я отыскал в одной из комнат свободный уголок потеплее, забился туда и впервые за много дней проспал мертвецким сном до самого утра. Назавтра герцог вспомнил, что отец готовил меня к роли камергера, и на меня свалились заботы о размещении прибывающих и об их продовольствии. Воинов становилось всё бòльше, многие добирались к нам издалека, через земли, находящиеся под властью Сулвы, многие ещё не успели доехать. Их всех следовало дождаться, собрать в войско и обучить, поскольку изрядная часть ещё не бывала в сражениях и не имела понятия о боевом порядке. После краткого совета у Великого герцога было решено, что он отступает к югу и готовит армию, а самые опытные остаются в крепости и обороняют её. Противники могли, конечно, нас обойти, но вряд ли захотели бы, чтобы неприятельские войска оказались у них в тылу. Скорее всего, они будут штурмовать замок, чтобы разгромить оставшийся тут гарнизон.

Малва распорядился, чтобы его крестьяне доставляли в Сорен необходимые припасы, ту же обязанность возложили на тех, кто был им подневолен, и верные ему вассалы. Однако то, что полагалось отдать в порядке повинности, мужланы уже привозили в конце осени. Воззвав к чувству справедливости герцога, мне удалось добиться того, чтобы за провизию платили вполне пристойную цену, пусть и не такую, какую удалось бы выручить на рынке. Нет ничего хуже, чем воевать в окружении тех, кто тебя ненавидит. А так… крестьянин, едущий к нам на подводе с зерном, сперва сочтёт убытки, потом вспомнит, что на одну ярмарку не добраться — пошаливают, на других землях и вовсе правит Сулва и непонятно, какие там порядки, и честить нас, пожалуй, уже не станет.

К несчастью, та же приверженность справедливости и закону заставляла герцога с жаром отклонять другое моё предложение. Владения Малвы в самом деле оказались весьма обширны, и на них располагались богатые и плодородные поля. Сейчас это играло на руку скорее нашим врагам, чем нам. Лучше всего было пообещать раздачу земель всем, кто присягнёт Великому герцогу, но на это он никак не соглашался. Малва не был особенно скуп и хорошо понимал, что иногда надо жертвовать малым ради бòльшого. Но покупать верность, которая должна принадлежать ему по праву — нет уж, пусть те, кто хотят награды, сначала её заслужат. Я бился в эту каменную стену непробиваемого упрямства несколько дней, потом сложил оружие.

* * *

Две прошлые войны не доходили до этих земель, и прямо под боком у замка примостилась небòльшая деревенька. Здешние крестьяне считали, что они хорошо устроились, поскольку им всегда было кому сбыть излишки в сытый год. Мне было понятно, что не пройдёт и луны, как люди Сулвы сожгут и разорят всё, что тут есть — даже не по злобе, а просто прокатившись через деревню на приступ. Крестьянам было приказано переселиться, но я знал, что мужланское упрямство едва ли уступит герцогскому. По совести говоря, хотя им и обещали помочь едой и деньгами, завидовать этим людям не приходилось. Ютиться у родни или копать в мёрзлой земле себе убежища, пристраивать куда-то скотину, которая вот-вот должна была принести приплод или уже его принесла…

Когда герцогу доложили, что деревенька приказу повиноваться не хочет, туда послали меня. Бунтовать рядом со множеством вооружённых благородных никто из крестьян, понятное дело, не рисковал. Вместо этого в ход пошло обычное мужицкое умение притвориться безмозглыми тупицами и заболтать что угодно. «Да мы ж не против. Да мы ж только благодарны. Да может они ещё и не придут. Да как они сюда пойдут, мы ведь сразу…» Я хорошо понимал, чем всё это закончится. Кого-то прирежут на пороге загоревшегося дома, просто чтобы под ногами не мешался. Счастливчики убегут в чём были, без вещей и даже без тёплой одежды.

Десятки подобных оправданий уже плотно застряли у меня в ушах, а нос забило духом кислой овчины. Разозлившись, я уставился на парня, который на две головы возвышался над шумящей толпой. У него было скуластое смышлёное лицо.

— Вот ты! Если разрешат рубить лес, за сколько ты сможешь весной или летом построить дом?

Прибедняться и ронять своё достоинство при односельчанах ему не хотелось.

— Если соседи чуток помогут, то за луну управлюсь, — ответил он с расстановкой.