Та, что меня спасла

Ну, проходи, раз уж пришла. Куда тебя деть – так я понимаю её пантомиму. Меня забавляет её поведение. И изменения разительные – удивляют. Несколько дней назад – чуть ли не умирающая. А сейчас – бодрая, наштукатуренная, с уложенной в салоне причёской. Выглядит если не на все сто, то процентов на восемьдесят – вполне.

Я переступаю порог. Квартира сияет чистотой. Слишком идеальной, чтобы быть естественной. Судя по всему, тётка на клининговую компанию раскошелилась. Она иногда так делала. Перед Новым годом, например. Но сейчас лето, и мне не понятно, что произошло, пока я отсутствовала.

– Ты кого-то ждёшь? – спрашиваю наугад. Тётка замирает. Ставит тише радио – почти на ноль и оборачивается ко мне.

– Откуда знаешь? – глазки настороженные и недоверчивые. Холодные, можно сказать.

– Ты не спросила «кто?», когда открывала дверь.

– А-а-а, да-да, – расслабляет она мышцы лица, отчего оно становится похожим на рыхлое тесто, и снова расплывается в мечтательной улыбке. – Наблюдательная. Мужчина у меня появился, – сообщает доверительно. – Удивительная штука – жизнь. Помнишь, я тебе про тень на лестнице рассказывала? Так вот это не черти и не демоны, как мне чудилось. Это был ОН! Представляешь?

Я не представляла. Но огорчать тётку не хотелось. Как-то мне не очень верилось в случайных ничейных мужиков на лестничной площадке. Особенно, когда дверь подъезда закрывается, и попасть внутрь какой-то доходяга точно не мог. Но кто я такая, чтобы указывать или выражать подозрения? Тётка уже давно взрослая и опытная дама. И с её уровнем подозрительности пустить в дом непонятно кого – это явный перебор.

– В магазин пошёл, – лучится она самодовольной гордостью. – Жду вот его. А ты своего Гинца бросила, да? Ушла от него?

Тётка наезжает неожиданно. Стремительно, как коршун.

– Нет, – лгу, не моргнув и глазом.

– Вот и зря, – рубит она рукой воздух. – Таких, как он, нужно учить уму-разуму. Резать по живому и бежать, пока он не поработил, не разрушил твою личность.

Для тётки это слишком круто – подобные высказывания: резать, бежать, личность… тьфу!

– Приютить я тебя, сама понимаешь, уже не могу, хотя, если совсем худо будет, приму, куда ж я денусь.

Моя добрая, добрая тётка Алевтина. В своём репертуаре. И почему я не удивлена?

– Не надо меня ютить, тёть Аль. Я в гости пришла и спросить хочу кое-что.

Мне сейчас важно поговорить, пока её лестничный ухажёр не явился.

– Слушаю тебя, – тётка охотно падает на диван и складывает руки на коленях.

– Я бы о родителях хотела узнать, – не стала ходить вокруг да около. Атака в лоб с тёткой срабатывала на «ура».

– Не знаю даже, чем могу тебе помочь, – морщится она и складывает губы куриной гузкой. – Мало что знаю. Мы ведь с мамой твоей – двоюродные сёстры, – выдаёт она давно известную истину. – Жили в разных городах. Встречались в детстве, у бабушки. На лето приезжали. Я постарше, она – меньше. Общих интересов – ноль. А как выросли – вообще потерялись. Так, отголоски новостей. Знаю только, нашумела замужем, когда вышла за своего… как там его?..

– Дмитрия Прохорова? – спрашиваю осторожно, пробуя на вкус имя своего отца. Это единственное, что мне осталось – имя его и фамилия. Больше ничего не помню.

– Да нет, – досадливо щёлкает пальцами со свежим маникюром тётка. – Дмитрий – да. А фамилию не могу вспомнить. Она морщит лоб, вздыхает, а я таращу глаза в немом шоке. – Вот же. Забыла.

Чувствую, как немеют пальцы, а в висках тяжело бьётся сердце. Живот скручивает спазмом. В ушах шумит. К горлу подкатывает тошнота. Липкий пот испариной ложится на лоб и ладони.

– Прохорова – это Анечкина фамилия, – медленно произносит тётка, словно вспоминая. – Анна Прохорова – мать твоя, а моя – сестра.

Прохорова? Мать? А как же тогда мой отец?.. Кажется, никогда ещё я не чувствовала себя такой растерянной и… одинокой.

15. Эдгар

– Я ничего не понимаю, Эд, – наседает Сева сразу. Нападение, как говорят – лучший способ защиты. – Ты от меня прячешься, серьёзно? Избегаешь? Чёртова клиника и толпа безопасников. Что-то произошло, а я не в курсе? И ты позволил им вышвырнуть меня, как паршивого осла. Вон вышвырнуть им дал. Как пинка мне под задницу не отвесили?

Севу чуть ли не трясёт от возмущения. Даю ему возможность спустить пар и выговориться. А я послушаю. Может, что новое узнаю или ценное.

– Что происходит, хотел бы я знать?

Сева рассержен. Дай ему возможность – молнии бы метал. И глаза наконец-то потеряли свою ленивую насмешливость. Перекорёжило, надо же.

– Меня отравили, Мелехов, – снова говорю и наблюдаю. До Севы вначале не доходит, хоть он и затыкается на несколько мгновений.

– Что значит отравили? – лепечет он и по глазам вижу: не верит или не понял до конца.

– То и значит. Яд подсыпали. Предположительно – на благотворительном балу.

– Опять она? – давится он воздухом. – Самое удобное и лёгкое преступление – укокошить мужа.