t

– Служители гермафродита с кошачьей головой должны принести вашу душу в жертву своему ужасающему господину, чтобы завершить цикл творения.

– Но если завершится цикл творения, эти сектанты, надо полагать, пропадут вместе со всем остальным?

– Они считают, что для них самих при этом откроется коридор, ведущий к бессмертию.

– А что такое Оптина Пустынь?

– Никто точно не знает. В России есть несколько обителей и скитов с такими названиями, но они не представляют интереса – их много раз обыскивали и осматривали. Вы, по всей видимости, направлялись в одно из таких мест, даже не представляя, что уготовано вам в действительности. Но в терминологии сектантов «Оптина Пустынь» – это нечто вроде алхимического иносказания, когда, например, словам «свинец» и «ртуть» соответствует нечто другое, тайное.

– Что же именно?

Кнопф посерьезнел.

– Мы предполагаем, – сказал он, – что это любое место, где Великий Лев будет принесен в жертву гермафродиту с кошачьей головой. План сектантов в том, чтобы отправить вас в бессмысленное путешествие и принести в жертву по дороге.

– А зачем им направлять меня именно в Оптину Пустынь? Направили бы в какой-нибудь Зарайск, подождали в лесочке, и все.

– Видите ли, граф, древние ритуалы подобного рода подразумевают определенную степень театральности, своего рода радостное соучастие жертвы – пусть и формальное.

Т. рассмеялся.

– Тогда непонятна логика ваших действий, Кнопф. Зачем вы пытаетесь меня уничтожить, если там, куда я направляюсь, меня все равно ждет смерть? Позвольте другим выполнить грязную работу.

– Вы рассуждаете вполне здраво, граф, – ответил Кнопф. – Будь это моим личным делом, я бы так и поступил. Но приказы в сыскном департаменте отдаю не я. Высшие сановники бывают подвержены странным суевериям – и некоторые из них принимают всю эту историю с пророчествами, жертвоприношениями и предсказаниями в высшей степени серьезно.

– И поэтому вы должны меня убить?

– Моя задача не убить вас, а задержать. Вы не должны попасть в руки отца Варсонофия.

– Кто это?

– Это идущий по вашему следу посланец секты. Но если не будет иного пути остановить вас, придется вас укокошить.

Т. задумался.

– Ну? – спросил Кнопф. – Что скажете?

– Ваш рассказ звучит дико, – сказал Т. – Но допустим даже, что вы говорите правду. Тогда выходит, что вы действуете заодно с теми, кто хочет принести меня в жертву. Потому что именно вы направили меня в Оптину Пустынь.

– Я? – изумленно переспросил Кнопф.

– Конечно. Именно от вас я впервые услышал о ней в поезде.

– И до этого ничего о ней не знали?

Т. смутился.

– Признаться, – сказал он, – мне сложно ответить на этот вопрос. Дело в том, что после нашей стычки – то ли от пулевой контузии, то ли от прыжка из вагона в реку – со мной приключилось что-то вроде потери памяти. Единственное, что я помню – наш разговор в купе и ваши слова про Оптину Пустынь.

– Бросьте, – сказал Кнопф, – не надо валить с больной головы на здоровую. Когда я заговорил про Оптину Пустынь, это было попыткой остановить вас, не прибегая к насилию. Я хотел сообщить, что нам все известно…

– Кому – «нам»?

– Полицейскому начальству.

– А откуда у полицейского начальства появились сведения, что я пробираюсь в Оптину Пустынь?

– Кажется, от Константина Петровича Победоносцева. Обер-прокурора Синода. Такой человек, как вы сами понимаете, не станет говорить что попало.

Т. недоверчиво посмотрел на Кнопфа.

– Победоносцев?

Тот кивнул.

– В силу своих профессиональных обязанностей он хорошо осведомлен о всех изуверских сектах. В том числе и о секте посвященных гермафродита с кошачьей головой. Вы должны понимать, какое это чувствительное дело. Если сведения просочатся в либеральную печать, возможны серьезнейшие осложнения для духовных институтов нашего Отечества.

– А откуда взялся термин «Оптина Пустынь»? Почему именно Оптина?

– Затрудняюсь с точным ответом. Насколько я слышал, это связано с трудами Федора Михайловича Достоевского, который имел одно из высших посвящений в иерархии тайного культа. Кажется, этот термин в особом мистическом значении впервые употребил он… Только он говорил, если я правильно запомнил эту страницу в деле, не просто про Оптину Пустынь, а про какую-то «Оптину Пустынь соловьев». Вы ведь были знакомы с Достоевским, граф?

Т. схватился руками за голову.

– Не помню, я же сказал… Ушибся, когда с моста прыгал.

– Ваша потеря памяти, – сказал Кнопф мягко, – связана, скорее всего, не с ударом о воду. Ударились вы несильно. И пулевая контузия тоже не могла дать подобного результата.

– А в чем тогда дело?

– Вероятнее всего, вас месмерезировали.

– Неужели такое возможно?

– Еще как. Недавно в Петербурге злоумышленники подвергли гипнозу директора банка. Так он сначала снасильничал над машинисткой, а потом вынул из сейфа всю наличность в золотых империалах и куда-то отнес… Мы бы, может, и восстановили картину, так он после первого допроса в окно выбросился.

– У вас, я смотрю, на все есть объяснение, – сказал Т. – Но вы рассказываете слишком диковинные вещи, чтобы просто так принять их на веру. Можете ли вы подтвердить правоту своих слов?

– Могу.

– Чем же?