t

– Ты за телегой пришла? – спросил Т. строго. – Бери и езжай с Богом. А у меня дела.

– Да куда ж ты пойдешь такой, – сказала Аксинья, косясь на коридорного. – Срам лапотный. Идем я тебе сапоги хучь дам старые.

– Уйди, Аксинья, – повторил Т. тихо, – потом.

– Не пей, Левушка! – запричитала Аксинья. – Хрястом-богом тебя прошу, не пей! Ты, как выпьешь, такой чудной!

Вскочив на лошадь, Т. вонзил в ее бока скрытые под лыком стальные звезды и, не оборачиваясь, понесся по утренней улице прочь.

Засада ждала в трех верстах за городом – у заброшенной лодочной станции, где от дороги ответвлялась ведущая к реке тропа.

Т. ощутил это инстинктом – никаких внешних признаков опасности не было. Вокруг полуразрушенного кирпичного барака с провалившейся крышей качались под ветром заросли бузины; полосатый шлагбаум на спуске к сгнившей пристани был поднят, рассохшаяся будка сторожа пуста – на всем лежала печать многолетнего запустения.

Подъезжая к станции, Т. постепенно сбавлял ход – и только поэтому успел остановиться вовремя. Над дорогой была протянута тонкая серая бечева, почти неразличимая на фоне земли. Она ныряла в заросли бузины под черной дырой окна в стене барака. Осадив лошадь, Т. отъехал на несколько шагов назад, словно раздумывая, куда направиться дальше – прямо или к реке.

«Понятно, – подумал он. – В окне, вероятней всего, ружье, и бечевка идет прямо к курку. Система «остановись, прохожий» – знаем… А Кнопф где-то рядом и смотрит на меня. Плохо, что он меня видит, а я его нет».

То и дело беспокоя лошадь поводьями, Т. заставил ее нервно кружиться на месте, чтобы его труднее было взять на прицел. Одновременно он незаметно высвободил из стремени правую ногу и перенес вес тела на левую.

– Господа, – крикнул он, – я чувствую, что вы рядом! Предлагаю обсудить происходящее! Господин Кнопф, поверьте, у нас с вами нет причин для вражды!

В кустах бузины произошло еле заметное движение. Т. мгновенно перебросил правую ногу через седло и сложился так, что его закрыл бок лошади. В следующую секунду из кустов пыхнули фонтанчики синего дыма и раздался грохот ружейного залпа. Стреляли из двустволок, картечью: одна из картечин оцарапала Т. руку. Лошадь попятилась назад, оседая на разъезжающиеся задние ноги, и тяжело повалилась в пыль.

«Вторая за два дня, – подумал Т., чувствуя волну холодного гнева, – какие же подлецы…»

Он распластался на земле за упавшей лошадью. Опять грохнул выстрел, и новая порция картечи с отвратительным чавкающим звуком шлепнулась в лошадиный живот.

– Господа, – крикнул Т., – еще раз призываю остановиться!

В ответ из кустов раздалась револьверная пальба.

«Отлично, – понял Т., – значит, ружей они не перезарядили. Теперь не медлить…»

Достав из-под рубашки несколько метательных ножей, он веером развернул их в руке.

– Господа, – закричал он, – напоминаю, я противник насилия! Я никому не хочу вреда! Я вижу перед собой только кусты, повторяю, только кусты! Сейчас я буду кидать туда ножи! Ножи очень острые, поэтому если там кто-то случайно прячется, просьба выйти до счета три, чтобы я никого не поранил! Раз! Два!

Т. заставил себя выдержать короткую паузу.

– Три!

Немедленно вслед за этим он приподнялся и стал метать лезвия, чуть поворачиваясь после каждого броска. Четвертый нож в кого-то попал – это стало ясно по полному боли крику. Морщась от презрения к себе, Т. бросил еще два лезвия в то же место, и крик перешел в хрип.

Из кустов снова стали стрелять, и Т. спрятался за лошадью. Как только стрельба стихла, он опять кинул несколько ножей. В этот раз он попал сразу в двоих. Каждый раз после крика боли он посылал в ту же точку еще два острейших куска стали.

Из кустов по-прежнему хлопали револьверы – но выстрелы стали реже. Т. определил, что там осталось еще трое.

– Господа, – крикнул он, – я в последний раз предлагаю прекратить! Хватит страданий и крови!

– Лицемер! – крикнул в ответ Кнопф.

Вынув из кармана еще одну холодную стальную рыбу, Т. подкинул ее на ладони и метнул на звук голоса. Кнопф взвыл.

– Негодяй! Вы проткнули мне икру! Вы за это ответите!

– Повторяю, – отозвался Т., – с вашей стороны было бы разумнее выйти из кустов!

– Если мы выйдем, – раздался голос одного из помощников Кнопфа, – вы гарантируете нам безопасность?

– Предатели! Трусы! – зашипел Кнопф.

В ответ раздалась грубая брань.

– Я не причиню вам вреда! – крикнул Т.

– Вы обещаете?

– Обещаю. Я вообще никому не приношу вреда. Стараюсь, во всяком случае… Люди по неразумию вредят себе сами.

– Пока у вас остаются ножи, мы боимся! – объявил подручный Кнопфа. – Выбросьте их на дорогу! Только без обмана!

Через несколько секунд жилет с остатками метательного арсенала вылетел из-за трупа лошади и тяжело звякнул о дорогу.

– А стилеты? У вас ведь еще должны быть стилеты?

– Верно, господа, – ответил Т., кое-как натягивая на голое тело испачканную в пыли рубашку. – Ваша осведомленность поражает. Но и вы, пожалуйста, выкиньте свои револьверы. И не забудьте отобрать револьвер у Кнопфа.

В кустах произошла быстрая борьба, сопровождаемая причитаниями и всхлипами.