Т.4. Пожиратели огня

Дорогие джентльмены и друзья!

Ради Бога спешите освободить меня. На рассвете следующего дня меня хотят татуировать, и это решение, принятое единогласно старейшинами, неотвратимо. Мой голос не подействовал на них; напрасно я старался убедить, что честь татуировки оскорбительна для моей скромности. Ничто не помогло; очевидно, традиция требует, чтобы кобунг носил на своем лице и теле всю историю своего племени. Я бы, может быть, и подчинился этому из уважения в древней традиции, но подумал о том, что будущий лорд и член палаты лордов не имеет права превращать себя в произведение искусства. Спешите, завтра уже будет поздно!

Джон Джильпинг, будущий пэр Англии и член палаты лордов, лорд Воанго из Джильпинг-Холла, кобунг племени нготаков

Оливье тотчас же сообщил об этом письме канадцу, и решено было немедленно отправиться на выручку своего друга, чтобы спасти от татуировки хотя бы его лицо.

Ввиду срочности этого дела Оливье решил отложить свой разговор до послезавтра и, не желая беспокоить спящего гостя, собирался предупредить его об этом лишь в момент ухода.

Канадец был того мнения, что с нготаками следует вести себя дипломатично, то есть не брать с собой никого из нагарнуков, чтобы не дать повода к новой войне между этими двумя племенами; в крайнем случае, если бы понадобилось прибегнуть к силе, двадцати человек приисковых рабочих было более чем достаточно, чтобы отбить у нготаков их друга.

Час спустя по получении письма все было уже готово. До большой деревни нготаков было около шести часов пути. Но Оливье, Дик, Лоран и Кэрби, сев на быстроногих мустангов и прихватив с собой молодого посланца, рассчитывали прибыть на место еще до рассвета. Одного их присутствия, как они считали, будет достаточно, чтобы помешать насильственной татуировке Джильпинга; если же это окажется не так, то вслед за ними должен прибыть и отряд приисковых рабочих.

Перед тем, как сесть на коня, Оливье зашел к своему гостю, но, увидев, что он крепко спит, просто оставил извинительную записку.

Минуту спустя маленький отряд мчался во всю прыть к территории нготаков; одновременно с ним выступил и маленький отряд приисковых рабочих под командой Коллинза.

Пока наши друзья спешили к нему на помощь, мы посмотрим, чему почтенный проповедник был обязан тем, что стал кобунгом нготаков.

Читатель, вероятно, помнит, что когда Дик и Оливье поспешили на помощь осажденному нирбоа ранчо Кэрби, Виллиго и Джильпинг остались в лесу, чтобы доставить на место все припасы, оружие и ящики с зоологическими коллекциями Оливье и Джильпинга.

Этими коллекциями Джильпинг дорожил настолько, что даже опасность оставаться при них не остановила его, хотя в этот момент чуть ли не весь буш был охвачен войной. И дундарупы, и нирбоа, и нготаки, и нагарнуки были на военной тропе, и Виллиго отлично сознавал всю грозившую их маленькому каравану опасность. Джильпинг же совершенно не верил в нее, самонадеянно думая, что статус английского подданного ограждает его от всякого покушения на его особу.

Уверенность его дошла до того, что, оставшись один с Виллиго после ухода остальных, он заснул самым безмятежным сном, но вскоре ему пришлось пробудиться. Дело в том, что желудок англичанина не мог долгое время обходиться без работы, отличаясь необычайным трудолюбием. Несмотря на то, что кругом в первых лучах восходящего солнца пробуждалась природа и все было полно красоты и гармонии, Джильпинг способен был ощущать красоты природы лишь на полный желудок, а потому он обратился к Черному Орлу с вопросом, не имеет ли тот что-либо против утреннего завтрака.

Так как Виллиго был в хорошем расположении духа, то с готовностью согласился и, оставив караван под великолепным, раскидистым панданом, с наслаждением растянулся под арбой и заснул сном праведника: он две ночи подряд перед этим не смыкал глаз.