Сыщик-убийца

Человек, смотревший на механика, был лет пятидесяти пяти или шестидесяти. Длинная седая борода падала ему на грудь. Синие очки скрывали глаза. Его чистое, но простое платье не обращало на себя внимания.

Это был герцог де Латур-Водье.

Узнав от Тефера, что Рене будут судить в этот день, герцог захотел присутствовать.

Объявили, что суд идет.

Все встали, и судьи заняли свои места.

Председатель был человеком, известным своей строгостью и в то же время беспристрастием.

Пять или шесть адвокатов, по большей части молодых, заняли места защитников.

Герцог машинально взглянул на них. Вдруг он вздрогнул и нахмурился, узнав маркиза Анри де Латур-Водье.

«Этот безумец никогда не исправится, — подумал герцог. — Вечный защитник бунтовщиков! Сейчас видно, что не моя кровь течет в его жилах. Кого он будет защищать?»

Вызвали бедняка, обвиняемого в непозволительных выражениях против правительства после обильного ужина.

После громовой речи прокурора и бесцветной — защитника, бедняк был приговорен к 25 франкам штрафа и шести месяцам тюрьмы.

Сенатор с довольным видом потер руки, и злая улыбка скривила его губы.

«Эта строгость предвещает хорошее! — думал он. — Рене Мулен не отделается меньше, как двумя годами».

Берта между тем дрожала от ужаса. Она думала о бумаге, подсунутой незнакомцами в стол Рене и взятой ею.

«Если бы у него нашли ту бумагу, — думала она, — несчастный погиб бы… Боже, спаси его!»

Первое дело было закончено.

Следователь вызвал Рене Мулена. Механик спокойно встал и обменялся улыбкой с защитником.

Берте казалось, что она упадет в обморок. Инстинкт не обманул ее, указав на Рене, друга ее матери, защитника их святого дела.

Нервная дрожь охватила сенатора.

Обвинительный акт, основанный на доносе Тефера, был составлен с ужасающей ловкостью. Доказанное знакомство Рене с Орсини придавало ему убедительность.

Для всех после чтения обвинительного акта виновность Рене была несомненна, и никто не сомневался, что он будет осужден.

Сенатор, сияя от радости, едва мог скрывать ее.

Начался допрос.

Рене отвечал со спокойствием и уверенностью чистой совести. Его ответы были ясны и точны. Никакие вопросы не могли сбить его.

В общественном мнении мало-помалу свершился переворот. Многие начинали думать, что Рене обвинен вследствие обманчивых внешних обстоятельств.

Герцог больше не улыбался.

«Зачем дают говорить этому негодяю? — спрашивал он себя. — Председатель не знает своего дела. Надо было припугнуть его, даже в случае надобности запретить говорить!»

Затем последовала громовая речь прокурора, требовавшего самого строгого применения закона.

Эта речь, в сущности бездоказательная, снова пробудила беспокойство Берты и пролила немного утешения на душу сенатора.

Все взгляды были устремлены на Рене, но, ко всеобщему изумлению, он был совершенно спокоен и слушал речь с легким выражением иронии.

«Сколько слов потеряно даром, — думал он, — сколько они ни болтай, я невиновен…»

Наконец встал Анри де Латур-Водье.

Сенатор вздрогнул и побледнел.

«Он… — прошептал герцог. — Он защищает моего смертельного врага! Какое роковое совпадение!»

Речь защитника была коротка, но полна здравого смысла и таланта. Он доказал, как дважды два — четыре, что все факты, на которых основывается обвинение, родились в пылком воображении полицейских агентов, во что бы то ни стало желающих отличиться. Затем он описал безупречное прошлое подсудимого. Он сделал лучше: он доказал его заявлениями из Портсмута, составленными и засвидетельствованными в законной форме.

Он предъявил письмо полицейского комиссара, которому Рене спас жизнь, подвергая опасности свою собственную, и в заключение потребовал полного оправдания подсудимого.

Одобрительный шепот пробежал по собранию.

Прокурор не возражал.

После короткого совещания суд вынес оправдательный приговор.

Берта вскрикнула от радости и лишилась чувств. Все бросились помогать ей, и она скоро пришла в себя.

Герцог де Латур-Водье вышел из залы в ужасе, полный самых мрачных предчувствий.

Анри де Латур-Водье, не подозревая, что говорил в присутствии отца, принимал поздравления своих собратьев и отправился в пятое отделение, где должен был защищать Жана Жеди.

Тут он собирался пустить в ход весь свой талант, но его второй клиент был далеко не в таких условиях, как первый, и его полного оправдания вряд ли можно было добиться.

Однако Жана приговорили всего к семи дням тюремного заключения.

Что касается Клода Ландри, то он получил два года тюрьмы и пять лет полицейского надзора.

Сенатор между тем оставил суд. Он не подозревал, что в пятом отделении сын защищал его другого врага, может, более опасного, чем Рене.

Он не подозревал, что может быть близок день, когда Рене Мулен и Жан Жеди соединятся, чтобы отомстить ему.

ГЛАВА 5

Берта быстро пришла в себя и, хотя была еще слаба, могла уже отправиться домой.