Сыщик и канарейка

До сих пор транспортировка нефти и нефтепродуктов в империи осуществлялась преимущественно по морю, что создавало определенные неудобства. Поэтому, по слухам, правительство работало над созданием государственного нефтепровода. Чудовища, которое окутало бы своей сетью всю империю, не зависело бы от сезона (тот же Лемман-Клив, обладавший крупнейшим месторождением нефти за пределами колоний, был труднодостижим для танкеров зимой) и погоды на море и было бы способно ускорить поставки топлива для армейской техники в несколько раз. Грандиозный проект на грани возможностей современной науки дал бы империи неоспоримое преимущество в колониальной войне.

Я аккуратно стряхнул с перчаток стеклянную пыль. Это было не то дело, в котором я бы хотел участвовать. Слишком высоки ставки.

– Хевель будто испарился в воздухе, – продолжил Эйзенхарт. – Теперь-то мы знаем, что все это время он был мертв. Но возникает вопрос: где тогда документы? У кого? И кто нанял его, чтобы их заполучить?

Поднявшийся в зале шум заставил нас отвлечься. Обернувшись, мы увидели, как рыжий поднялся из-за стола. Его последний противник остался сидеть, баюкая у груди неестественно согнутое запястье.

– Такую же победителю, Магда, – подозвав подавальщицу, Виктор постучал по бутылке с виски. – И еще один… Нет, два стакана сюда.

– Это и есть ваш друг, которого мы ждем? – поинтересовался я, когда женщина убежала выполнять указания.

– Наш друг, – поправил меня Эйзенхарт. – Вы с ним прекрасно знакомы.

Рыжий убрал волосы под кепку и, переговорив с подавальщицей, отправился в нашу сторону. Пока я гадал, кто бы это мог быть, по дороге его по-дружески толкнули плечом, и он рассмеялся, подняв голову к собеседнику. С удивлением я узнал его. К нам шел Шон Брэмли, сержант гетценбургской полиции, родственник и подчиненный Эйзенхарта.

Глава 6

Доктор

В рабочей куртке и грубых штанах из парусины, с походкой вразвалочку и рыжими вихрами, торчавшими из-под мятого козырька (и это вместо его обычной набриолиненной прически!), он ничем не отличался от так называемой рабочей молодежи, кучковавшейся в последние годы на митингах. Он совершенно сливался с занявшей центр зала компанией, да и держался в ней гораздо свободнее, чем в полиции, где от смущения заикался и через слово вставлял почтительное «сэр». Гораздо… естественнее. Что не могло не наводить на определенные мысли.

– Сэр? – это впечатление, впрочем, тут же исчезло, стоило Шону подойти к нашему столу и замереть у него с распахнутым в изумлении ртом. – Ч-что вы здесь делаете? В таком виде?

– Небольшая неурядица, – ответил за меня Эйзенхарт, хлопая по стулу рядом с собой. – Садись. Будешь так маячить – привлечешь внимание.

Сержант поспешил усесться и замер, не сводя с меня глаз. Я отвечал ему тем же. Виктор тяжело вздохнул.

– Духи-заступники! Шон, ты можешь вести себя нормально?

Брэмли вздрогнул и, сняв кепку, попытался пригладить волосы пятерней.

– Простите, сэр.

– Шон! – прикрикнул Эйзенхарт, и на этот раз вздрогнули мы оба. – Еще одно «сэр», и я тебя побью, обещаю. Что с тобой?

Должно быть, дело было в моем присутствии. Брэмли и раньше замирал при виде меня, превращаясь в загипнотизированного удавом кролика. Я дернул уголком рта. Без очков аналогия становилась еще забавнее.

– Мне уйти? – спросил я у Эйзенхарта.

Тот покачал головой.

– Доктор составляет мне компанию, – объяснил он сержанту. – Если я еще раз приду к тебе на свидание в одиночку, даже у Красного Гарри появятся не те мыслишки. К тому же на дока напали из-за этих проклятых бумаг сегодня, так что лучше будет его ввести маленько в курс дела. Какие новости?

– Пусто. Никто не знает, на кого Хевель работал в последнее время. Поговаривают, что он вообще не брал работу. Некоторые считают, он ушел на покой.

– Что насчет заказов?

– Ничего похожего на то, что мы ищем. Коффер… П-простите, сейф, – он смущенно покосился на меня, – в ювелирной лавке Найруса. Два частных дома наверху, – Шон ткнул пальцем в потолок, показывая, что имеет в виду верх Лестниц. – В одном была наводка, что владелец обналичил банковские счета, в другом хозяева уехали на материк. И одна нотариальная контора.

– А там что? – удивился Эйзенхарт.

– Завещание подменить.

Эйзенхарт цокнул языком.

– Ладно, не наш отдел. Что насчет левых?

– Ничего. В Гетценбурге сейчас нет активного подполья, о связях Хевеля с ними тоже никто не знает.

– Негусто, – резюмировал детектив. – Ладно, можешь идти. Погоди, – Эйзенхарт достал из кармана купюры и отсчитал сотню. – Передай козлу, что на нас смотрит, что я заплачу за сведения. И не обязательно деньгами.

По мере того как Брэмли отдалялся от нас, его движения становились все менее скованными, и вот он уже смешался с группой очередных «рабочих», на весь зал вопивших, что такой денек недурно было бы отпраздновать где-нибудь еще.

– Вы не боитесь, что его раскусят? – понизив голос, спросил я.

Виктор рассмеялся.