Сын славного города

Воительница позеленела от злости и предоставила вести разговор Кохану, а в будущем больше не пыталась отправиться с ним к королю Сабаса. Шола с тех пор просто ожидала указаний короля и всё. Как и Тутах, глава другой наёмной роты. А ведь сразу по окончании войны обе эти роты намеревались уйти со своей долей добычи. А после взятия всех трёх городов страны, доля та оказалась весьма внушительной. Роты могли теперь долгие годы бездельничать, проедая взятое при разграблении городов и полученное в качестве платы за свою службу королю.

Но они так и не ушли. Награбленное, возможность получать двадцатину с захваченной земли постоянно, возможность обрести молодость на пороге старости, что мог предоставить один из спутников короля – всё это сыграло свою роль. И когда командиры рот объявили о своём уходе, более половины всех бойцов, тоже сделали объявление.

Они заявили, что переходят в роту Кохана, а их командиры могут катиться, куда им захочется.

Шола и Тутах достойно повели себя в той ситуации, приняв решение своих воинов и разделив его, но, ходят слухи, что покинув солдат и оставшись наедине, оба напились и в приступе бешенства разгромили свои дома так, что там всё в труху, даже выступы подоконников.

Сейчас роты не находятся в Орхусе. Кохан остался за старшего - по сути и по меркам Катхена, Кохан сейчас являлся королём-регентом…, при живом и здоровом короле Сабаса.

Но, всё же, если подгонять его положение под нормы аристократии Катхена, хоть как-то, то его статус сейчас это примерно уровень регента.

Он мог приказывать, мог руководить обороной и он же получал большую часть налога, выразившегося в непривычной арийской форме, в виде двадцати частей от ста, из всего, что производили Свободные – а это все те, кто не являлся воинами короля, включая знать. Тоже непривычное дело, с вельмож брать налоги так же, как и с крестьян. Впрочем, и вельмож тут уже не осталось – перебили их почти всех, в войне за Сабас.

Больше всего новым налогом возмущались торговцы, неожиданно обнаружившие, что теперь со всех их сделок придётся платить по двадцать процентов. Крикуша, руководившая портовым городом Тобу, даже присылала в Орхус гонца, прося о возможности получить совет и помощь, суть коих она бы изложила на аудиенции с королём - она не знала, что короля в Орхусе нет и что аудиенции с ним, у неё не будет. Крикуша, отправив гонца, выехала в Орхус спустя несколько дней, не сомневаясь, что король примет её или, хотя бы, отправит гонца обратно с указанием, что ей теперь делать. Кохан сам выехал навстречу девушке, встретились в дне пути от Орхуса и была у них долгая беседа посреди полей Сабасских. Беседа, после которой Кохан отправился в город, а двое его людей пустились во весь опор – один в Орхус, другой к северным замкам.

Крикуша, наместница Тобу, осталась в полях Сабасских, в окружении своих людей – день за днём, очень медленно, бывшая крестьянская девушка, ещё недавно возглавлявшая крестьян в Святой войне, двигалась обратно в Тобу. Она не спешила и вернулась в город, когда всё уже закончилось. Кохан и его небольшой отряд двинулись в город сразу, но так же без спешки. А вот воины, вышедшие из Орхуса и одной из северных крепостей, двигались во весь опор. Они вошли в Тобу, на несколько часов позже, чем Кохан со своим маленьким отрядом.

Представителям морских торговцев были предложены варианты решения конфликта с наместницей и новыми порядками в торговой жизни страны. Отправиться в центр Сабаса в леса вокруг Нара, найти короля, а после послать весточку в Тобу – Кохан заверил их, что ему искренне интересно будет узнать, что они остались живы после такой встречи. Особо отметил, что если их решат продать в рабство – пусть попросят короля послать весточку, сами-то они уже не смогут, в рабском-то ошейнике.

Другие варианты были несколько проще - прекратить торговлю в Сабасе или же смиренно платить. Некоторые отказались, другие согласились – через неделю. Кохан не обратился к Логану на этот раз. Он знал, каким будет их ответ, ибо несколько раз уже видел, как это происходило.

Купцы иноземные, не были Свободными и указания короля он не просто получал – он видел как их нужно исполнять. У торговцев, отказавшихся платить двадцатину, на самом деле, уже не было никаких вариантов для ответа. Они могли ответить как угодно или промолчать. Это уже не имело значения – они сделали свой выбор, отказавшись от двадцатины и не покинув портов Тобу в тот же час, как ответили отказом. Они сами решили свою судьбу, хотя так и не поняли этого.

Торговцы не успели отступить к кораблям, не успели они сами и их люди взяться за мечи – рота Кохана окружила их на торговой улице, прижав к стенам. Клинки наёмников, касались шей гордых морских торговцев, а Кохан говорил с ними.

В этот момент рота Шола вырезала всё живое на кораблях строптивых торговцев.

Вскоре их отпустили восвояси. Они вернулись на мёртвые корабли – только трупы и кровь.

И пустые трюмы.

Кто не платил двадцатину, лишался всего, иногда, вместе с жизнью.