Сын славного города

***

Яркий дневной свет падал сквозь широкий оконный проём, освещая большой грубо сколоченный деревянный стол в центре комнаты. Над столом склонился высокий, крепкий мужчина с решительным, немного квадратным лицом. Нахмурив брови, он изучал крупный бумажный лист, уложенный сверху на несколько таких же. На самом краю стола имелась чернильница, с белым пером в ней. Судя по блестящим отметкам на листе бумаги, этим пером только что пользовались.

-Кохан, ну я пойду? – Сказал мужчина, стоявший немного в стороне от стола. Он переступал с ноги на ноги, поводил плечами – он уже минуту как перестал говорить, всё ждал вопросов или команд, но их так и не последовало.

-А? – Кохан повернул голову, удивлённо приподнял брови - казалось, он и не заметил, что этот человек, всё ещё здесь. Наконец, он медленно кивнул ему и добавил. – Да, извини Торад, просто немного задумался…, иди. Если что, ты будешь первым, кто всё узнает.

Торад кивнул в ответ и широким шагом вышел прочь. Интересоваться по поводу «если что», ему нужды не было – Торад, второе лицо в роте после Кохана, прекрасно знал, о чём речь - именно он принёс сведения, которые, в сущности, и намекали на это самое «если что».

Кохан вернулся к изучению карты – наиболее детальная карта Сабаса из всех, какие им удалось обнаружить во время недавней войны за Сабас. Уже несколько недель Кохан собирал информацию и высылал конные разъезды по всей стране, дополняя карту всё новыми и новыми деталями.

Наконец, он глубоко вздохнул, взял перо и нарисовал крестик на карте, зачеркнув крошечное и довольно искусное изображение крестьянского домика. Над домиком была надпись «Крепышница».

Деревня, находившаяся там, практически у самых лесов Ганга, в километре от моря, очень холодно встретила отряд Торада. И очень тихо. И грязно. Потому что кроме обгоревших руин домиков и заросших бурьяном полей, там ничего не осталось. Рыбацкие лачуги у моря и те оказались сожжены дотла. Жители пропали, однако, не все – множество костей валялось по всей деревне. Там учинили резню. Судьба деревни, на первый взгляд, была ясна. Однако Торад потрудился на славу и осмотрел всё в округе, а не найдя ничего интересного, вернулся в деревню и вместе с десятком своих солдат, собрал кости, какие удалось найти. Хоронить не стал – он не для того их собрал. Несложный подсчёт костяных останков, домиков и некоторые познания в том, сколько у человека в теле костей, привели простым и очевидным выводам – черепов нет. Ни одного. Но не только в этом состоял сделанный им жуткий вывод. Костей оказалось мало. Даже если бы все мужчины деревни погибли в Святой войне, даже так, костей должно было быть в три раза больше. Следов захоронений они не нашли. Так что не сложно понять, что произошло с теми, чьих костей они не нашли. Уцелевшие жители Крепышницы, попали в рабство. Наиболее удалённое от всех городов Сабаса и крепости Орхус, поселение, оказалось частично истреблено и обращено в рабство.

Кохан смотрел на карту и считал количество чёрных крестов на ней.

Их было слишком много.

В таких случаях король должен рвать волосы на голове и беситься от ярости – его подданных вырезают как кроликов, его не уважает подлый враг, казнить всех, армию поднять, мечи к бою!

Увы.

Кохан отошёл к большому шкафу в углу, взял оттуда бутыль вина, кубок и присел у окна.

-Не понимаю я этого, не понимаю. – Произнёс он уныло.

Король не знает о судьбе Крепышницы, да и не узнает – нет смысла рассказывать. Кохан уже несколько раз был в окрестностях быстро строящегося города Нара и говорил с королём Сабаса. Аудиенции у походного костра, добиваться удавалось очень легко – Кохану.

Однажды он прибыл с Шола, командиром другой наёмной роты, и десятком солдат сопровождения, состоявшим из воинов его роты и роты Шола.

Вместе с Шола они терпеливо ждали, пока арийцы освободятся от важной работы – тщательное наблюдение за строительством части стены будущего города. Кохан терпеливо ждал, Шола ворчала и бурчала, порываясь подойти к Логану и заговорить. Каждый раз такой порыв останавливался сам собой и щека крепкой воительницы, неосознанно дёргалась, словно помня оплеуху от арийской тяжёлой руки. Они оба не понимали происходящего там – какой смысл смотреть на строительство? Ладно, если бы Логан и другие действительно помогали. Но они же просто стояли там и всё! Иногда пили вино и говорили о каких-то людях, коих Кохан не знал. Некоторые речи были непонятны, хотя каждое слово по отдельности вопросов не вызывало. Но всё вместе – какая-то чушь. И если он частично, с трудом, но всё же что-то понимал, то для Шола эти разговоры были и вовсе бредом сумасшедших.

Честь арийская, грамотой на древне валлийском, казалась ей…

Король выслушал его, даже разрешил Шола вставить пару слов. На что воительница отреагировала немедленно и выступила с жаркой, эмоциональной и длинной речью.

-Ты всё ещё глупа. – Стало похвалой Шола, за её речь.