Сын Льва

— Сначала отвечу на второй вопрос. Я Вислав. Фартовые люди чаще зовут меня Вис Везучий. Только на этот раз мне не повезло точно так же, как и тебе, малыш. А теперь ответ на твой первый вопрос. Мы с тобой на корабле-призраке. Слышал про такие?

— Н-нет, н-никогда.

— Видишь ли, власти Дарната иногда хотят убить сразу двух зайцев — сэкономить деньги на содержании узников и угодить богам. И у них получается, чему мы с тобой невольные свидетели. Много ума тут не нужно — просто берется старое негодное судно, нагружается экипажем из опоенных сонным зельем зэков и выводится в море. И властям не накладно, и морской бог доволен. Раньше я думал, что это всего лишь слухи, теперь вижу, что ошибался. Именно на таком вот корабле мы сейчас и плывем. Говоря по совести, дело наше пропащее.

— Я…я ни в чем не виноват! — захныкал парень, размазывая слезы и грязь по лицу. — Я всего лишь купил…перстень. Хотел…подарить. А тут крысы-ы-ы!

— Ты что, крыс боишься?

— Боюсь! — Странный парень заплакал совсем по-девичьи, спрятав лицо в ладонях. Он был смешон — и жалок одновременно.

— Не все так плохо, малыш, — Вислав ласково потрепал парня по голове. — Если есть крысы, значит, будет что пожрать. Хотя бы первое время.

— Есть… крыс? — Парень посмотрел на Вислава с ужасом. — Фууу!

— Придется. Похлебки с бараниной и свежей халвы нам точно не поднесут… Поднимай свою задницу, нечего тут сидеть.

Парень продолжал хныкать. Вислав протянул ему руку, чтобы помочь встать, но юноша оттолкнул ее.

— Черт с тобой! — буркнул Вислав. — Охота сидеть в этом крысятнике, сиди. Я пошел наверх. Здесь воняет, как в заднице у тролля.

Он уже начал подниматься по доске на палубу, когда услышал за спиной шорох. Парень все-таки пошел за ним.

— Ну вот, а ты кобенился! — сказал Вислав. — Тебя как зовут?

— Леодан. Я любимый раб прекрасной Шеммер-Та-Нат.

— Видать, твоя госпожа не очень-то тебя любит, если ты здесь очутился… Раб, говоришь? Слишком ухожен для раба.

— Я же сказал, я любимый раб.

— Раб для любви? — Вислав хмыкнул. — И кто тебя чаще любит, хозяйка или хозяин?

— Я не понимаю тебя, господин, но твои речи кажутся мне оскорбительными.

— Ах, прости! И чем же занимается любимый раб?

— Я помогаю хозяйке идти путем красоты. Она ценит мой вкус и мое чувство прекрасного. Я очень искусен в выборе одежды и грима, сведущ в искусстве ношения украшений. Еще я могу петь, декламировать стихи, играть на цитре и свирели.

— Мой друг, эти таланты тебе нескоро пригодятся, если вообще пригодятся. А я, признаться, подумал, глядя на тебя, что ты просто педик из лупанара.

— Что?

— Да так, ничего… Зови меня Виславом. Или Висом. Теперь у тебя нет ни господина, ни госпожи. Ты свободный человек, Леодан. Только вот свобода твоя окажется недолгой.

— Мой господин обязательно узнает, что я здесь, и сделает все, чтобы вернуть меня обратно домой.

— Сомневаюсь, что он узнает. А если даже узнает, к тому времени мы с тобой будем уже в желудке у Игерабала.

— Тебе это кажется смешным?

— Вовсе нет. Топай за мной.

Каста никак не могла понять, где она находится. Шум в ушах и тошнота мешали сосредоточиться, сердце прыгало в груди, ноги и руки невыносимо болели. В первое мгновение ей показалось, что ее везут на мерно раскачивающейся телеге. Наверное, на Площадь Вздохов, к месту казни. Она повернула голову, чтобы разглядеть возницу, но увидела только синее бездонное небо. Почему-то пахло морем. Потом в сознание ворвались голоса.

— О, оклемалась! — На нее упала тень, и Каста увидела склонившееся над ней безобразное лицо с глубоко посаженными обезьяньими глазками и кривой улыбкой, обнажающей гнилые зубы. — Проснись, невеста, женишки заждались!

— Отвали, Клоп, — пробасил другой, и мерзкая рожа исчезла, зато появилась другая, не менее отталкивающая: бледная, вытянутая, с крючковатым носом и сизыми губами. Сильные руки встряхнули Касту, отчего горечь волной подступила к горлу девушки. — Что-то мордашка мне твоя знакома, лапуня. Где мы могли с тобой свидеться? Уж не в веселом ли доме старой грымзы Хушшур?

— Где… я? — прохрипела Каста, пытаясь пересилить тошноту и слабость.

— Говорит! — Сизые губы растянулись в довольной усмешке. — Если говорит, значит, жива. А если жива, значит, даст. Просто не сможет не дать.

Кто-то противно загоготал под самым ухом. Каста оперлась руками в дощатый пол, поднялась, осмотрелась. Она находилась на палубе какого-то корабля. А вокруг стояли люди (о, Берис, ну и рожи! Одна другой похабнее!) и смотрели на нее.

— Где я? — повторила Каста.

— У друзей, — сказал обладатель вытянутой физиономии. — И нам, по совести сказать, не терпится свести с тобой более близкую дружбу.

— Я жива, — пробормотала Каста, запустив пальцы в свою растрепанную гриву. — Проклятье, что происходит? Почему я на корабле?

— А все потому, лапуня, что у легавых тоже есть чувство юмора, — сказал сизогубый. — Вообще-то говорят, что баба на корабле к несчастью. Но это не так. Нам вот с тобой подфартило. Судейские крысы сделали нам крутой подарочек. Будет чем заняться на досуге. Давненько у нас не выходило телочек молоденьких потискать.