Сын графа Монте-Кристо

— Слава Богу! Но где же она? Я хочу лететь к моей матери, хочу броситься к ее ногам и своей любовью заставить ее забыть то, что она вынесла! — страстно вскричала Лучиола.

— К несчастью, это невозможно в настоящую минуту, бедное дитя мое. Ваша мать обещала отдать свое миллионное состояние отцам иезуитам, которые за это должны были избавить Бенедетто от петли, а ее поместить в одном монастыре в Малой Азии. После воровства Бенедетто святые отцы отказались от обещания, и ваша мать оказалась одна на свете, без средств, беспомощная и беззащитная. Тогда Проведение свело ее с Валентиной де Вильфор — вы, конечно, помните ее?

— О, конечно, Валентина — единственная, о ком я вспоминаю с удовольствием.

— Теперь Валентина замужем за Моррелем. Обстоятельства, разъяснить которые я пока не имею права, заставили ее с мужем на время покинуть Францию и отправиться в Индию. Она нуждалась в воспитательнице для своей маленькой дочери и попросила мадам Данглар принять на себя эту обязанность.

— Бедная мать,— печально прошептала Лучиола,— как тяжело должно казаться ей зависимое положение!

— Времена меняются, и мы вместе с ними,— задумчиво улыбнувшись, сказал граф.— Мадам Данглар с благодарностью приняла предложенное место и нежно любит и Валентину, и ее дочку.

— Давно ли моя мать находится в Индии?

— Уже три года.

— И вы можете дать мне ее адрес? Я могу написать ей, сказать, что я тоскую по ней!

— В настоящее время мне неизвестно местопребывание Моррелей. Шесть месяцев тому назад они писали, что перебираются всей семьей в Пенджаб, но я надеюсь скоро получить от них известия.

Послышался глухой звон колокола, и Монте-Кристо встал.

— Дитя мое,— торжественно сказал он,— как бы вы не были грешны в эгоизме и легкомыслии в прошлом, вы искупили и загладили это тысячекратно и вполне заслужили любовь честного человека.

— О, о чем напоминаете вы мне! — прервала его Лучиола.— В прошлом я забываю настоящее! Где же Аслитта?

Монте-Кристо печально покачал головой:

— Маркиз Аслитта арестован два часа тому назад, Евгения!

— Арестован? О, Боже, это хуже смерти!

— Не предполагайте худшего, еще не все потеряно!

— Но где же он?

— В цитадели.

— О, Боже, они замучают и умертвят его!… Граф, вы всемогущи — спасите его! Аслитта — моя жизнь! Если он умрет, и я умру! Но скажите, кто же предал его?

— Вы не угадали… неужели? Предающий свое отечество не щадит отдельных личностей.

— Бенедетто! — вскричала Лучиола.

Граф утвердительно кивнул и коротко добавил:

— Евгения, в эту минуту в Милане начинается ужасная драма, развязка которой известна одному только Богу! Аслитта играет в этой драме роль, и я сделаю все, что в моей власти, чтобы спасти его!

— О, благодарю, благодарю, я верю в вас!

— Но, чтобы спасти его, мне нужна ваша помощь, Евгения. Могу я рассчитывать на вас?

— О, Боже, как я буду благодарна вам за это! Пошлите меня на смерть, если я могу спасти Джорджио!

— Сперо!

Прибежал прекрасный мальчик и вопросительно посмотрел на отца.

— Ты пойдешь со мной,— сказал граф,— хоть ты еще ребенок, но с сегодняшнего дня ты вступаешь в жизнь и должен знать, что есть наивысшее благо. Мужество и самоотверженность подкрепляют слабых и дают им силу. Если я паду прежде, чем выполню свою задачу, ты займешь мое место.

Звук серебряного колокольчика вызвал Али, которого граф поспешно спросил:

— Все сборы окончены? Все здесь?

И с облегчением улыбнулся на утвердительный знак негра.

— Али, ты знаешь свою роль,— значительно продолжал он,— при малейшем подозрительном шуме ты подашь сигнал.

Али снова кивнул: граф раздвинул голубой полог, и за ним открылась боковая лестница, устланная толстыми коврами.

— Сперо, проводи Лучиолу,— приказал он, сходя с лестницы в сопровождении мальчика и певицы.

11. Заговорщики

В конце лестницы граф отворил дверь и вошел со своими спутниками в большую залу, где собралось около ста человек. Разом поднявшись со своих мест, они обнажили головы и единодушно крикнули:

— Да здравствует Италия!

Граф с сыном и Лучиола восторженно вторили этому возгласу. Затем Монте-Кристо подошел к седовласому маркизу Санта-Кроче, пылкому патриоту, и просил его принять председательство в собрании.

Санта-Кроче кивнул и, произнеся несколько вступительных слов, попросил присутствующих на короткое время уделить ему свое внимание. Все поднялись в знак согласия, и оратор начал:

— Друзья! Патриоты! Долгожданный день настал! Впервые за долгое время прозвучал в Милане национальный гимн и смело развернулось национальное знамя! Готовы ли вы защищать его до последней капли крови?

— Помоги нам, Боже! Долой иноземцев! — раздался единодушный возглас.

— Хорошо, так слушайте же, что скажет нам граф Монте-Кристо, наш благородный друг!

Маркиз сел, а граф развернул бумагу и торжественно произнес:

— Я могу сообщить вам известие, которое в эту минуту получает маршал Радецкий: в Вене вспыхнуло восстание, и вице-король немедленно покидает Милан.

Ропот изумления, почти недоверия, пробежал по собранию.