Сын графа Монте-Кристо

— Мои курьеры,— продолжал граф,— быстрее императорских, и вести доходят до меня скорее, чем до властей. Император подчинился необходимости и сделал значительные уступки.

— Не нужно уступок,— раздался голос,— мы хотим свободы!

— Терпение,— значительно сказал Монте-Кристо,— император согласился на уничтожение цензуры, новый закон о печати совершенно либерален, также должны быть созваны депутаты германской и ломбардо-итальянских провинций.

Изумление все больше овладевало собранием, и кое-где слышались возгласы:

— Невероятно! Невозможно!

— А когда состоится это собрание депутатов? — спросил, наконец, Санта-Кроче.

— К сожалению, не сейчас, а только 3-го июля,— печально ответил Монте-Кристо.

Послышался гневный ропот.

— Над нами смеются,— вскричал молодой человек в толпе,— прихвостни Радецкого убили моего отца, я требую мщения!

— Моя мать ранена при восстании в Корсаден-Серви,— сказал другой,— нам нужны не соглашения, а война!

— Да, война до полного освобождения! — грозно раздалось повсюду.

— Погодите,— повелительно начал Монте-Кристо.— Я знаю, как кипят ваши сердца, но убеждаю вас повременить. Народ,' стремящийся к свободе, силен и мощен. Но наши тираны многочисленны, как морской песок; есть и изменники! Вы победите, Милан будет свободен, но когда ваша кровь прольется за отечество, союзники, на помощь которых вы рассчитываете, постыдно оставят вас: вы снова попадете в руки врагов, и тяжкое иго станет еще тяжелее! Прежде вас били плетьми, теперь будут бить «скорпионами»! Карл Альберт, король Пьемонтский, предаст Милан, как только достигнет своей цели. Упорствуете ли вы еще в вашем желании?

Пророчески звучала речь Монте-Кристо; патриоты поддались было впечатлению его слов, но колебались они только минуту.

— Пусть случится самое худшее,— разом вскричали они,— лучше умереть, чем медлить! К оружию!

— Да будет так — к оружию! — торжественно повторил Санта-Кроче.— И да поможет нам Бог!

— Но где же Аслитта? Он поведет нас? — вскричали многие.

Лучиола выступила вперед.

— Патриот Аслитта арестован,— печально сказала она,— он томится в цитадели!

Раздался крик ярости.

— Спасем его! — раздались возгласы.— Возьмем приступом цитадель, пока они не умертвили его!

— Да, спасем его,— прозвучал голос Монте-Кристо,— пусть завтра начнется жестокая борьба! К оружию во имя свободы и человечности!

Внезапно поднялся молчавший до сих пор человек и, устремив взор на графа, медленно произнес:

— Мы едва знаем вас. Какое ручательство можете вы представить нам в том, что не покинете нас в минуту опасности?

Громкое неудовольствие встретило эти слова: Санта-Кроче велел говорившему замолчать, но Монте-Кристо спокойно сказал:

— Этот человек прав, чтобы верить другим, нужно иметь в собственном сердце сознание своей правдивости! Санта-Кроче, вот мой единственный ребенок, возьмите с собой Сперо — его головой я ручаюсь за совесть его отца!

Санта-Кроче стал отказываться, но Монте-Кристо настаивал, и мальчик с гордо поднятой головой подошел к старику и сказал:

— Я иду с вами: отец научил меня исполнять свой долг!

С шумным восторгом окружили патриоты прекрасного ребенка, и сердце Монте-Кристо радостно забилось при взгляде на Сперо.

— И я иду с вами! — вскричала Лучиола.— Италия и Аслитта должны быть спасены!

12. Отец и сын

Бенедетто, которого Монте-Кристо оставил в лодке в открытом море, спасся чудом. Бедные рыбаки вырвали его из водяной могилы, и когда убийца пришел в себя после долгого обморока, он тут же принялся искать шкатулку — она была рядом. Содержимое было нетронуто, рыбаки даже не подумали открывать шкатулку, запертую Монте-Кристо.

Змеиная натура Бенедетто и тут проявила себя. Однажды вечером, когда Бенедетто лежал на соломе, он услышал за стеной шепот нескольких голосов и, прислушавшись, понял, что рыбаки ведут важный разговор. Оказалось, что хозяева хижины принадлежали к патриотической лиге, распространенной по всей Италии. Цели лиги были те же, что и цели прежних карбонариев, только называлась она иначе, паролем было: «Бог и народ», и под знамя лиги стекались аристократы и поселяне. В этот вечер дело шло о рассылке оружия, назначенной на днях. Все было условлено, обозначено место высадки, и собрание разошлось.

На следующий день Бенедетто со слезами объявил гостеприимным рыбакам, что, не желая быть им в тягость, он намерен отправиться в Лукку — к друзьям. Достигнув Лукки, Бенедетто первым делом купил себе приличную одежду и войдя в город оборванцем, выехал из него щеголем. Под именем графа Сан-Пиетро явившись в Милан, он отправился к Радецкому, донес на спасшего ему жизнь рыбака и в подтверждение правдивости доноса сообщил верные сведения о месте и часе выгрузки оружия — для раздачи верным патриотам. Радецкий воспользовался доносом: рыбаков схватили, судили военным судом и расстреляли, оружие было конфисковано, а граф Сан-Пиетро с этой минуты сделался любимцем маршала.