Сыч – птица ночная

– Ага, разбежался! – иронично воскликнул Сашко, удерживая вскочившего было Серьгу. – «Потренироваться»! Щас! Батько тебе даст стрельнуть! Потом жопа будет гореть до мартовских праздников! Че выдумываешь-то?

– Жаль, – покладисто вымолвил я. – А то научил бы вас стрелять как следует. Вы вот все ружьецо таскаете, а когда в последний раз стреляли-то из него?

– Да в прошлом году, аккурат в середине месяца, – по инерции сообщил Сашко. – У нас ведь как: у казачат стрельбище раз в месяц. Шибко не разгуляешься. Старшие-то палят кажну неделю – положено. А Серьга вообще ни разу не стрелял, мал еще… – И тут же встрепенулся – марку держать надо! – А ты когось там учить собрался? Казака учить – только портить! Не учи ученого, учи говна толченого! Ты че, думаешь, я стрелять не умею?

– Думаю, не умеешь, – неуступчиво буркнул я. – Если кто-то из вас потрудится сбегать к атаману и испросить разрешения на стрельбу, я берусь доказать, что ты никуда не годный стрелок и тебя рано пускают в наряды. Ты стрелял хоть раз в живого человека?

– А ну. Серьга, дуй к атаману, – зло сощурясь, приказал Сашко – на последний вопрос отвечать он не пожелал. – Покажем этому, как стрелять надобно…

Атаман, как и следовало ожидать, не счел нужным препятствовать мне в желании потренироваться. Экая малость для дорогого гостя! Сашко удивленно пожал плечами – не ожидал от батьки такой лояльности.

– Подь на дорогу – шумнешь, – зачем-то отослал он Серьгу на улицу, затем вскинул карабин на плечо, достал из металлического ящика две пачки патронов и бросил мне:

– Пошли на зады – я те покажу…

Не буду утомлять ваше внимание деталями последующего действа. Скажу коротко: ничего, как вы сами понимаете, казачонок мне не показал. С двадцати пяти шагов (насколько позволяли размеры двора) стрельнул три раза по тазику, потратив на прицеливание в среднем секунд по восемь на каждый выстрел. Два попал, третий промазал. От стрельбы истошно загавкали все окрестные псины, скотство взволновалось, в станице поднялся какой-то нездоровый ажиотаж.

– Это наш больной балует! – заорал где-то на улице меньшой Серьга. – Батько разрешил! Это наш больной балует! Батько разрешил! Это…

– Что за шум, а драки нет? – удивился я, принимая у казачка карабин и допихивая в приемник три патрона.

– Ну так стрельба ж… – буркнул красный от смущения Сашко – стыдно было парню за промах, до того стыдно, что безропотно отдал мне оружие, не стал качать права. – Стрельба, а непонятно – зачем. У нас так никто не шалит. Вот и вышли посмотреть…

– Молодец, стрельбы организовал как положено, – великодушно похвалил я, привычно взвешивая оружие в ослабевших от длительного бездействия руках. – Наблюдателя выставил, оповестил всех. И стреляешь ничего… Но вот упражнение выбрал не совсем актуальное.

– Не… какое? – удивленно разинул рот Сашко.

– Не отвечающее требованиям современной обстановки, – пояснил я. – Я тебя давеча зачем спросил – стрелял ли ты в живого человека? Ты в тазик лупишь, не волнуешься, целишься по полчаса. А противник на поле боя подобно тазику лежать не будет. Он будет очень шустро перемещаться и сделает все, чтобы попасть в тебя первым. А потому при огневом поединке на таком вот близком расстоянии нужно вести стрельбу бегло, навскидку, на ощупь, что называется. Примерно вот так.

Я уложил карабин цевьем на сгиб левой руки и от бедра открыл беглый огонь по тазику. Тазик послушно летал по двору, дисциплинированно шарахаясь от каждой моей пули, яростно гавкал Джохар, краем глаза я отметил, что Сашко разинул рот и завороженно пялится на результаты моей стрелковой тренировки.

– Вот примерно так ты должен стрелять, – объявил я, спалив десятый патрон. – Тогда есть шанс, что жить ты будешь несколько дольше, чем многие твои не совсем проворные земляки. И учти, что я не совсем здоров, поэтому стою на месте: во время стрельбы нужно непрерывно перемещаться, чтобы не изображать из себя ростовую мишень…

В течение дня после показного занятия Сашко со мной не разговаривал: не знал, как перестроить модель общения. К вечеру я сходил к атаману, опрокинул с ним три по сто и выбил разрешение на ежедневную часовую тренировку на территории жирносековского подворья, гарантировав при этом полную безопасность окружающим (усадьба тылом выходит в степь, так что в плане обеспечения безопасности проблем не возникло).

– Кто хочет подольше пожить – ко мне шагом марш! – скомандовал я на следующий день в 10.00 – начало обусловленной часовой тренировки. – Лентяев не люблю. За любую нерадивость – пятьдесят отжиманий на кулаках.

– А я столько не смогу… – растерянно пробормотал Сашко. – Ну, само большее – тридцать…

– На первых порах прощаем, – снисходительно бросил я. – Давай, оба – бегом за тазиками. Наблюдателя выставлять не надо, атаман всех оповестил, что у нас будут тренировки…