Сыч — птица ночная

— Ух, зараза! Погоди, поправлюсь окончательно, я тебе покажу, где раки зимуют, — с чувством вымолвил я, гля-дючи вслед хозяйке. И, подавив противоречивый вздох, заковылял к сеновалу.

Вот таким макаром я здесь прохлаждаюсь уже девятый день. Как справедливо заметил седовласый горский воин

Гасан (УАЕД), «они не правильно меня кололи», имея в виду намеренное выведение из строя моего железного организма вредоносными кабинетными (ЦН). Нейролептический плен отпускает неохотно, с большими потугами и незначительным прогрессом. Возможно, это вызвано отсутствием квалифицированного медицинского вмешательства и какой-либо медикаментозной помощи организму извне. Насколько мне известно, мое теперешнее состояние мало чем отличается от состояния любого нормального индивида, насильственно посаженного на иглу. А таковые индивиды самостоятельно избавиться от пагубного привыкания не могут, даже будь они йогами-ударниками или мастерами спорта международного класса по преодолению наркотической ломки. Им эскулап с препаратами нужен да уход правильный. Но увы — то, что я выше перечислил, в станице Литовской и близлежащих окрестностях отсутствует напрочь. А есть местный фельдшер — тутошний помощник смерти Серега Бурлаков, которого в недалеком прошлом вышибли из какой-то воинской части за пьянство. Ему атаман и поручил мой «вывод» — как говорится, за отсутствием гербовой на простой пишем. А тут, насколько я понял, слишком простая.

— Ляжать! Непрерывно ляжать! Никуда, на улицу, на хер, не выпускать! Молоком с медом поить! Капустой квашеной кормить, огурцами солеными, яблоками мочеными! Молоки селедкины давать. В баню таскать через день! И выйдет все, на хер, — через жопу да пот. А я буду заходить смотреть. Да — коль помрет ненароком, сразу позовите. Я его вскрою, посмотрю, отчего помер…

Вот таким примерно образом проинструктировал литовский коновал Татьяну, когда произвел первичный осмотр. На мой дурацкий вопрос по поводу вспомогательных препаратов и меднаблюдения фельдшер грозно выпучил глаза и инспекционным тоном рыкнул:

— Какие, на хер, препараты?! Сдурел? Такие сложные хворобы только естественным путем и лечатся! Через жопу и пот. Ляжать! — И гордо удалился, не преминув на прощание стрельнуть у Татьяны бутылку водки.

Домочадцы, как ни странно, наставления этого противного коновала восприняли буквально. Не усомнились ни капельки. И с ходу принялись пичкать меня квашеной капустой, огурцами, молоками, затем навели пару литров кипяченого молока с медом. А после того как я, плача от бессилия, вынужден был все это употребить, потащили в баню, где на пятнадцатой минуте пребывания в страшной жаре ваш покорный слуга благополучно и обверзался прямо на полке. Не по злому умыслу, а ввиду несовместимости употребленных накануне ингредиентов. Стыдно было — хоть застрелись. Хорошо, пацаны не видели: случился сей конфузец, когда меня мыла Татьяна, не доверившая сыновьям столь ответственную процедуру. Она все-таки женщина, всякого повидала на своем веку. В общем, сплошная принудительная гомеопатия с обсерваторским уклоном.

Однако ничего — не помер и даже поправляюсь, недавно ходить начал. Состояние примерно то же, как в ходе выздоровления после ранения — со мной ранее неоднократно такое случалось. Только, как мне кажется, в этот раз силы возвращаются ко мне слишком долго. То ли Бурлаков идиот, то ли я старею быстрее, чем хочется. Но — долго, очень долго…

Курию над моей загадочной персоной атаман после непродолжительных размышлений вручил своей родной сестре — Татьяне Егоровне Жирносек. И вручил, как мне кажется, не без дальнего прицела.

— Ты чего, нах, такой дорогой? — поинтересовался атаман после того, как мы приехали в станицу и он совместно с доверенным лицом пересчитал «снятые» с операции деньги. — Знаешь чего, нах? Или сделал чего, нах?

— Понятия не имею, нах, — простодушно соврал я. — Ничего не сделал, ничего не знаю. Нах.

— Он еще дражница! — весело воскликнул атаман, даже не сымитировав попытки возмутиться. Вообще-то говоря, казаки волею судьбы отхватили такую сумму, что я, как мне кажется, мог бы и потяжелее выпендриваться здесь. Например, накатить всем подряд в пятачину, оты-меть полстаницы казачек, а в завершение обверзать квадратно-гнездовым методом главную площадь и поджечь штаб, где еженедельно собирается казачий круг для решения насущных вопросов. Но я не так воспитан. Да и не под силу мне вышеперечисленные развлечения — слаб я… — Он еще прикалывается! Так-таки ничего не сделал, ничего не знаешь? А за что ж, нах, такие деньги?

— Подозреваю, что люб я им, — высказал я предположение. — Безмерно. Безраздельно. А любовь, сам понимаешь, — она дороже всяких денег. Устраивает такой вариант?