Свора девчонок

Правен, подумала я. Правен! Ведерко с пасеки. То желтое ведерко. Воспоминание взяло меня за оба плеча и повернуло, чтобы я лучше видела позади себя.

Когда они были помладше, продолжал рассказывать Матео, они как-то снимали в корпусах лагеря фильм ужасов. Об «Ордене зладейской низозти». Написано неправильно специально, чтобы звучало по-средневековому. Так появились надписи кровью. Кровь им дал лесничий, отец Оле. В фильме речь шла о братстве людей, которые много грешили и потеряли свои души. Поэтому они крали души у кроликов.

– Не обязательно так подробно рассказывать, – вставил Юрек.

Когда они стали постарше, они встречались в лагере и строили планы. Переехать в Норвегию и разводить лосей. Построить парусник. Обойти весь мир, запасшись сухарями и походной обувью.

Однажды в середине мая, когда друзья лежали на крыше кухонного корпуса, показывая солнцу, как выглядит по-настоящему бледная кожа, в лагере появились эта странная женщина и этот странный мужчина. С собой у них была красная пластиковая корзина для белья. В ней лежали разные замки: висячие, накладные, с цилиндром, велосипедные, металлические цепи, ржавые и блестящие. «Здесь, наверное, раньше была раздача еды», – сказала женщина, остановившись у корпуса, на крыше которого трое парней прижимались к теплой крыше. Чета Странных поставила бельевую корзину на землю и начала заглядывать в корпуса. Они посмеялись над выцветшей надписью кровью и предположили, что это сделали дети из деревни. «Бедные безработные местные ребятки», – покачали чужаки головами. Потом они какое-то время вертелись внизу у двери и говорили про лагерь. Через два месяца все должно начаться. А до того нужно еще сделать надпись на автобусе и… и… и… «Через два месяца?» – спросил мужчина. «Ну да, через девять недель», – ответила женщина. Потом они потащились с корзиной дальше.

Мальчишки так долго лежали не шевелясь на крыше, что у них сгорели спины. Они не знали, что хуже: то, что придется возвращаться домой с обожженными подколенками, или что чужаки ставят замки на их территории. Это был мир их детства, а в мире детства двери всегда открыты и никакие взрослые не имеют права их запирать.

План был готов еще до того, как у них сошла обгоревшая кожа. Этих людей нужно прогнать. Любыми средствами.

– Я повторяю, – повторил Матео, – любыми средствами!

Парни обеспечили себе доступ в запертые корпуса, проломив в каждом одну из панелей в стене. Потом они сняли ручки изнутри. Сломанные панели заделали и устранили все следы. Они надеялись, что господа Странные сами себя запрут в одном из помещений.

– В кухонном блоке и в умывалке ручки мы тоже сняли, – добавил Матео.

– В надобном домике, – резко сказала Бея.

И тут я сообразила, что́ я слышала, но не поняла! «Надобный домик», это дебильное выражение, которое говорила только Инкен и только нам в самом начале. В интервью она же его не произносила, так? С ней было ровно одно интервью, и его мы смотрели вместе. Иначе бы журналистка, которая была тут, тоже знала это выражение, но она удивилась и переспросила Матео. Поэтому Бея набросилась именно на него.

Я была как из застывшей лавы. Эти слова входили в меня со всех сторон, во все мое тело, и я боялась, что стану пористой и что-то во мне сломается. Юрек смотрел на меня, а я смотрела в сторону. Он всё это от меня скрывал. Не сказал ни слова. Даже не попытался. Ни намека. Я страшно разозлилась, потому что это было ужасно. Ужасно больно!

– Кроме того, мы привязали трубы к деревьям, – добавил Оле. – Это они производили такие звуки. А еще спрятали немного потрохов в кустах. Поэтому так пахло.

– Воняло отвратно, – прорычала Бея.

Юрек быстро взглянул на меня, а потом долго смотрел мимо. Тонким голосом он объяснил:

– Поэтому Инкен и закопала своих кошек. Она думала, что запах – от них.

Он сделал паузу, а потом рассказал, что Инкен с Бруно приезжали еще один раз, за три дня до начала лагеря. Они привезли вещи: стройматериалы, брезент, инструменты, а еще еду и батарейки для фонариков.

Так что такими уж неорганизованными Инкен с Бруно все-таки не были.

– Бруно и Инкен, – продолжал Юрек, – даже прибрались немножко. А когда подметали в корпусах, обнаружили, что что-то воняет. Они поругались, от кошек эта вонь или нет. Ты должна их похоронить. Нет! Да! Нет! Я не стал дожидаться, чем это все закончится. Мне нужно было идти. Я не знал, что она похоронила кошек так близко к кранам.

– Мы этого тоже не знали, – сказал Оле.

Бея медленно качала головой.

Я вообще ничего не делала. Я была так зла, так растеряна… Очень. Очень! Страшно зла!

Слово снова взял Матео:

– Один из нас все время был там, на территории. Когда приехал автобус, я сразу послал парням смску: «Началось». – Он рассказывал про наш ночной приезд. Восемь девочек, двое взрослых. Моросящий дождь.