Свой с чужим лицом

Подверглось жестокому удару офицерское общежитие, находящееся рядом. Гранаты взрывались на обоих этажах. Вспыхнул узел связи в подвальном этаже.

Эта свистопляска продолжалась несколько минут. В зданиях никого не осталось, погибла большая часть штабных офицеров.

Из проулка на помощь осажденным выехал бронетранспортер, вооруженный скорострельной пушкой и крупнокалиберным пулеметом. Под его прикрытием шли солдаты. Партизаны пропустили их на отрытое пространство и ударили в спину. Они косили пехотинцев в упор. Какой-то ловкий боец закатил противотанковую гранату под колеса бронетранспортера. Машина задымила и встала на вечный прикол.

Здание школы уже пылало вовсю. Занималось общежитие. Граната, заброшенная в узел связи, окончательно раскурочила оборудование.

Партизаны мелкими группами выходили из боя, откатывались на другую сторону улицы.

– Действуем согласно принятому плану, уходим в переулки, встречаемся на южной окраине, – выкрикнул Мишка Верещагин.

Немцы перебрасывали к штабу подкрепления из других частей поселка. У арсенала на Кавалерийской улице было тихо. Ранее здесь находилась крупная продуктовая база. Большая часть помещений располагалась под землей. Над цоколем возвышалась кирпичная стена, полукруглый фасад с наклонной крышей, деревянные ворота, усиленные стальными накладками.

Арсенал охраняли четыре десятка полицейских и солдат. Стрельбу у штаба они слышали отчетливо. Улица Часовая находилась в трехстах метрах отсюда.

Офицер дежурной смены не растерялся, бросил половину личного состава на помощь своим, терпящим бедствие на Кавалерийской улице. Охрана арсенала оказалась ослабленной.

Шубин вывел из тьмы поселковых закоулков четырех бойцов. Сценарий повторился. Пулеметчики подпустили противника на опасную дистанцию и открыли убийственный огонь, положили почти всех.

Дальше было эффектно. Объятый пламенем трехтонный грузовик с боеприпасами вырвался из тьмы, на полной скорости преодолел открытое пространство и вынес хлипкую створку ворот.

Из кабины выпрыгнул человек, покатился по земле, защищая руками голову. Товарищи прикрывали его из темноты автоматным огнем. Смельчак вскочил на ноги и прыжками понесся обратно за ворота.

При этом он махал руками и орал дурным голосом:

– Уходите, сейчас рванет!

Грузовик, оставшийся без управления, двигался верным курсом. Рулевое колесо и педаль газа были зафиксированы скрещенными ломиками. Разбегалась с истошными воплями выжившая охрана. Партизаны поспешили укрыться на другой стороне дороги.

Грузовик эффектно пробил ворота склада, разлетелись створки. Он проехал по наклонному пандусу еще несколько метров и встал. Кабина уперлась в бетонный выступ на потолке. Но в силу инерции груз и не думал останавливаться. Ящики со снарядами оторвали кабину от кузова, превратили ее в рваный кусок металла, рассыпались.

Один снаряд детонировал от удара. За ним стали рваться другие, сыпалась кирпичная крошка, ходили ходуном стены. Здание развалилось, когда рванули сразу несколько снарядов и мин. Порвалась пополам наклонная крыша, а когда детонация дошла до арсенала, стало происходить самое ужасное.

Огненный столб взметнулся в небо, тряслась и гудела земля. От вселенского грохота закладывало уши. Ухали снаряды, взлетали и рвались в воздухе мины. От здания осталась горка кирпичей.

Окрестные строения тоже пострадали, но не фатально. Частные дома потеряли крыши, оконные переплеты. Ударная волна повалила дощатые сараи. От обилия угарного дыма было нечем дышать. Люди кашляли, пятились в переулок.

С южной стороны выскочил грузовик с фрицами. Они гомонили, стреляли из кузова. Партизаны открыли ответный огонь, сбрасывали фашистов на землю. Грузовик уткнулся в переломленное дерево. Из кабины выпрыгнул водитель, получил пулю в задницу, полз, подтягиваясь на руках.

– Надо завладеть машиной, проехать на ней хотя бы часть пути! – выкрикнул Шубин.

Но там еще оставались живые немцы. Кто-то из них бросил гранату. Осколки скосили нескольких партизан. Под раздачу попал и Леха Карабаш, спешивший снова сесть за баранку. Пули изрешетили метателя, но легче от этого не стало, группа несла потери.

– Фесуненко и Рыков убиты! – выкрикнул кто-то. – Зосимов ранен. Вот черт, кажется, тоже убит.

Здесь творилось что-то непотребное. Все пространство вокруг пылающего арсенала затянул зловонный дым. Уже непонятно было, кто в кого стрелял.

Двигатель грузовика работал, невзирая на сильный удар. Люди лезли в кузов, сбрасывали мертвых солдат, помогали забраться своим.

– Товарищ лейтенант, я за руль, хорошо? – заявил Григорий Ванин.

– А я рядом с ним, добро, товарищ лейтенант? – выдал Федька. – А то ведь Гришка дурной, он и не помнит, куда ехать надо.

– Это я-то не помню? – возмутился Григорий. – Федька, не зли меня, брысь отсюда!

Раненого Леху Карабаша товарищи положили в кузов. Он жалобно стонал, зажимал кулаком рану внизу живота.

– Леха, не умирай, подожди, скоро приедем, – умолял его Косаренко, подкладывая под голову раненому скомканный кусок брезента.

– Не умру, – хрипло пробормотал Карабаш. – Рано нам еще на тот свет. Кучу дел переделать надо.