Свой ключ от чужой двери

Я проспал почти до вечера. Видимо, сказался эмоциональный стресс и общая измотанность. Когда я открыл глаза, за окном уже серели вечерние сумерки. Было очень тихо – так бывает в нежилой квартире. Рядом со мной спала Сонечка, неслышно дыша, и я стал расматривать ее лицо, бледное, с тонкими чертами, с мелкими трогательными морщинками в уголках глаз. На секунду мне показалось, что она умерла, и страх остро кольнул меня в сердце. Нет, она дышала, конечно. «А у меня в результате последних событий развивается паранойя», – подумал я. Сонечкины легкие платиновые волосы разметались по подушке. Я смотрел на нее, и все у меня внутри сжималось от непонятной жалости.

Осторожно, боясь потревожить ее, я сполз с кровати и отправился в кухню. Голова моя была налита свинцом, страшно хотелось пить. Я поставил на огонь чайник, осмотрелся. Да… Обстановочка, как говорил Саша Черный.

Пока грелся чайник, я вымыл посуду, потом решительно потянул на себя дверцу холодильника. Чайник давно закипел, а я так увлекся, что не мог остановиться. Минут через сорок нутро холодильника сияло чистотой. Около двери выстроились полиэтиленовые пакеты с мусором, пустыми банками и бутылками из-под молока. Недолго думая, я вынес их на лестничную площадку и, поплутав немного, нашел по запаху мусоропровод. И под занавес протер пол, удивляясь сам себе. Ни я, ни Лия не занимались уборкой. К нам приходила женщина, которая когда-то работала в институте гардеробщицей.

После этого, сидя в преображенной кухне, я долго пил чай, испытывая чувство глубокого морального удовлетворения.

А Сонечка все спала. Я посмотрел новости по телевизору. Она все спала. Около двух ночи, не зажигая света, я улегся рядом. Потрогал ее лоб, он был холодным.

Я лежал около Сонечки, улыбаясь.

«Наверное, мне удалось то, что никому еще не удавалось – я вошел в одну и ту же реку дважды, – думал я. – В обманные светлые воды…»

С этими мыслями я уснул.

На другой день я проснулся рано. Около восьми. Сонечка уже возилась с чемоданом, я занялся завтраком. Мне казалось, что мы – супружеская пара со стажем. В начале десятого я позвал ее завтракать. К моему разочарованию, Сонечка даже не заметила перемен к лучшему в кухне. Она была рассеянна и молчалива. На мои судорожные потуги развеселить ее отвечала лишь слабой улыбкой.

Я настоял на том, чтобы отвезти ее в аэропорт, и отправился за машиной, брошенной на стоянке около «Дикого Запада». Сонечка вернулась к своему чемодану. Я схватил с тумбочки в коридоре ключи – вдруг ей захочется подремать перед дорогой… Выглядела она неважно.

«Дикий Запад» в дневном свете выглядел затрапезно и скучно. Бывший лиловый ковбой полинял и едва угадывался над входом. События той ночи – Эдик, драка, Ведьма с огнетушителем, – все это отодвинулось в тень, потеряло краски и было несущественно. Уплатив служителю, я поехал на базар купить цветы, потом в кондитерский за шоколадными пирожными, которые Сонечка, как я помнил, любила когда-то. Купил я ей также и детектив в яркой обложке в дорогу.

Было начало двенадцатого, когда я, взлетев через три ступеньки на ее четвертый этаж, позвонил в дверь. Никто мне не открыл, и я, полный нетерпения, достал из кармана ключи. Тишина встретила меня, ни звука не доносилось ниоткуда. В гостиной Сонечки не было, на кухне тоже было пусто. Я бросился в спальню и застыл на пороге с букетом тюльпанов и коробочкой пирожных в руках…

Страшный беспорядок бросился мне в глаза, подушки и горы одежды на полу, комод, зияющий пустотами вывернутых ящиков, рассыпанные бигуди, заколки, щетки для волос. Задернутая синяя штора создавала неприятный глухой полумрак, который добавлял безнадежности всей картине. Тонкие лучи солнца проникали через неплотно прилегающую ткань, и спальня была перерезана их острыми блестящими остриями.

Все еще держа в руках цветы и пирожные, я подошел к кровати и стянул простыню, под которой угадывались очертания человеческого тела… Глаза Сонечки смотрели в потолок. Бледная тонкая рука свешивалась почти до пола. Я не был поражен или испуган. Внутри меня расплывалась, захватывая меня всего, звенящая, бессмысленная, мертвая пустота. Я нагнулся, взял ее руку, теплую еще, положил на край постели. Стоял и смотрел…

У меня мелькнула невнятная мысль, что моя эйфория по поводу начала новой жизни, мои надежды и планы на будущее подтолкнули события, спровоцировали Сонечкину смерть. Мысль, которую я все не мог додумать до конца. Людей вокруг меня убивали, как мух… Почему? Судьба воспротивилась моей попытке вернуться назад, исправить, переиграть события десятилетней давности. Я чувствовал себя униженным, проклятым, застрявшим в тисках неизвестных сил, избравших меня своим косвенным орудием. От меня ничего больше не зависело. Мысли эти кружились в голове, и мне казалось, что я схожу с ума…

Я добрел до кухни, открутил кран и стал жадно пить отдающую хлоркой и ржавчиной воду.