Свой ключ от чужой двери

– Что я кладу в карман? – Удовиченко берет фотографию и долго рассматривает. На лице его недоумение. Коля и Федор переглядываются. – А! – выдыхает он наконец. – Вспомнил! Я не кладу, я вытаскиваю. Вытаскиваю из кармана. Губная помада Лии, что, думаю, за черт, сунул руку, а там помада. Она, наверное, думала, чтоб под рукой была, ну и сунула ко мне в карман. Может, и сказала, не помню. Я вообще сам не свой был. Жара, духота, народу полно, все пялятся, как в цирке. Где она? Да выкинул, наверное. Или в кармане осталась. Не помню. А в чем дело? При чем тут помада? Вспомнил! Я ее в Лиину сумочку бросил, уже за столом. Маленькая такая, из белого бисера, лежала на столе около Лииного прибора. Я и бросил. Раскрыл и бросил. А потом мы пошли танцевать… Боялся, что помада растает от жары и испачкает карман, и бросил. Ага!

– Снимаю шляпу, – сказал Коля. – Видел я эти два тюбика в ее сумочке.

– А ты не спросил себя, зачем ей две одинаковые помады?

– Не спросил. Чего они только не таскают в сумочках! Косметические фабрики.

– Согласен. Но две одинаковые помады – не вижу логики.

– Это тебе не видно… – буркнул Коля. – Потому что ты не женат. А я всего навидался…

– Не видно, – согласился Федор. – У тебя опыта побольше, не спорю. Но вопрос все равно остается: зачем ей две одинаковые помады? Я бы наведался в лабораторию, пусть посмотрят…

– А на кой… – начал было Коля и замолчал. – Ты думаешь? – спросил с сомнением. – Идеи у тебя… До сих пор мусорка снится… вроде я выгребаю, потом загребаю, а оно не входит обратно… просыпаюсь мокрый! Совсем нервы ни к черту стали!

Глава 14 Явление

На другой день мне позвонил Леша Дергунец, мой бывший студент, ныне работник фонда. С такой фамилией тоже не нужна кличка. Но кличка у него все-таки была. Сначала Хакер, потом Хукер, производное от некоего словосочетания – неприличное прилагательного плюс «хакер», придуманное Эдиком Исохановым. Я объяснил Эдику, что «хукер» по-английски «шлюха», то есть вроде не прокатывает. Но восточный человек мрачно обрадовался: «Самое то! Суетится много. Хукер в натуре». Я подумал, что надо бы спросить, какой смысл вкладывает Эдик в глагол «суетиться», но не решился. Возможно, он находит его родственным глаголу «дергаться», от которого происходила фамилия молодого человека.

Вообще, Леша своей фамилии никак не соответствовал – это был спокойный, вежливый и услужливый паренек, излишне рассеянный, правда. Когда-то Сонечка попросила за него, и я взял его в фонд. Он закончил компьютерные курсы и обеспечивал нашу компьютерную матчасть. Обновлял сайт в Интернете, боролся с вирусами и вообще делал что было велено. До курсов он закончил наш иняз, почти год числился в моих студентах, но отнюдь не блистал. Помню, его даже отчислить хотели, но Сонечка заступилась. Кем-то он ей там приходился, сын подруги, кажется.

Трудно сказать, почему он не хотел учиться. Звезд с неба, конечно, не хватал, но вполне мог успевать. Он не был хулиганом, не курил, не пил, ни в чем дурном или странном замечен не был. То есть если не считать странными некоторые особенности его характера. Леша был начисто лишен чувства неловкости, и ему было абсолютно наплевать, что о нем могут подумать. Однажды на спор он спустился по водосточной трубе с третьего этажа нашего общежития. Причем совершенно голый, в результате чего столкнулись две проезжавшие мимо машины. На общем институтском собрании он обещал, что больше не будет, и его оставили условно. И действительно, по трубам он больше не лазил. Но зато ходил в ластах по улице и пытался влезть в них в троллейбус, но водитель захлопнул дверь перед его носом. В другой раз он загорал в плавках на газоне прямо под окном ректора. На третьем курсе он увлекся компьютерными играми, потом Интернетом. Сейчас увлечение его уже перешло ту черту, за которой хобби превращается в болезнь. Ей даже название придумали – Интернет эдикшен дизордер [9]. Виртуальный мир заменил Леше реальный, и, судя по отсутствующему взгляду, бывал он больше там, чем здесь. Но с работой справлялся.

«Теперь Удовиченко наверняка выставит его из фонда», – подумал я. Он мне давно говорил, что с Лешей мы еще хлебнем, что он безответственный, все забывает, что ни поручи. Бывало, конечно…

Я схватил трубку, надеясь, что это Анна. Но это был Леша. Его интересовало, как мои дела. Я удивился. Лешу мои дела никогда не интересовали. Я ответил, что хорошо. Тогда он спросил, правда ли, что я ушел из фонда. Проснулся! Об этом знали все. Голос при этом у него был расстроенный. Сейчас попросит заступиться. Удовиченко времени даром не теряет. Леша держался на работе только благодаря мне. Но он не стал меня ни о чем просить. Только сказал, что услышал эту новость вчера и не поверил. Как же так, повторял он в трубку, ведь это же ваш фонд, как же так? Теперь все будет по-другому, теперь они… вообще… если бы вы только знали…