Свой - чужой

Я не рассматриваю все случившееся как личное противостояние и потому не считаю Квачкова своим личным врагом, не желаю ему ни смерти, ни страданий. Если он получит большой срок, я не обрадуюсь, маленький – не огорчусь, вообще выпустят – бог ему судья.

А вот чего я точно не прощу и чего прощать в нашей стране, считаю, нельзя, это террора как метода. Мы в России лучше, чем многие другие, знаем, что в результате террора как индивидуального, так и государственного, останавливается развитие страны, а жертвами становятся не только сами пострадавшие, но и весь народ. К большому моему сожалению, правоту этих слов подтверждают и самые последние события в стране, в том числе и кровавый теракт в Москве с одиннадцатью убитыми, совершенный людьми с теми же убеждениями, что и у Квачкова. Спросите о прощении Квачкова тех людей, которые проезжали в тот день рядом с местом взрыва и были, чудом, не убиты, не контужены, да просто напуганы, чьи машины, на свои трудовые деньги купленные, пострадали от взрыва. Спросите тех, кто завтра поедет с внуками на дачу и попадет под огонь еще каких-нибудь «патриотов». Ведь они обстреляли и взрывали обыкновенное подмосковное шоссе, забитое машинами в часы пик, когда утром люди едут на работу. Спросите у ребят из моей охраны, которые прошли Чечню и просто чудом не попали под те 18 пуль и осколков, которые прошили их машину.

Случившееся не было для меня шоком. Я ведь не первый раз сталкиваюсь с желанием меня убить и с соответствующими планами. Это возникало всякий раз, когда мы перекрывали кислород бандитам, будь то тем, кто действовал под маской «инвалидов и спортсменов» и ввозил в страну беспошлинную водку с сигаретами, будь то тем, кто пытался превратить энергетику в дойную корову лично для себя. Взрыв, выстрел означают, что у самых злобных наших врагов уже не осталось других аргументов. Это значит – без этого у них не осталось способов повернуть страну назад.

Но я задаю себе вопрос: ну почему столько ошибок, почему так непрофессионально – ни подготовить взрыв, ни попасть в цель, ни обеспечить пути отхода – попались в тот же день. Зато – многостраничный трактат с длинным объяснением того, как именно могло промокнуть взрывчатое вещество, что и привело к потере тротилового эквивалента с 30 запланированных килограмм к каким-то несчастным трем. Это – по-видимому, в оправдание для своих. Как это по-нашему – по-российски! «Я учил, но забыл». А какая целостная позиция на суде: выпустите меня, но не потому, что я не убивал, а потому что убить Чубайса – долг, честь и обязанность каждого гражданина. Так погоди, родной, ты все-таки убивал или не убивал? На допросе говорит – нет, ждал, пока сын в булочную за хлебом сходит. Тогда хочется спросить: так где же ты был, когда настоящие русские патриоты, мужественно сидя в кустах и рискуя своей жизнью, взрывали врага народа Чубайса? В булочную ходил? Пиво пил? И смех, и грех. Примерно то же, когда честно пытаешься прочесть этико-философские изыскания Квачкова – а он в Интернете один из активно пишущих авторов – о России и ее будущем социально-политическом устройстве. Интересно все-таки мне узнать: ну хорошо, убил ты Чубайса, и слава богу, а что в стране дальше делать-то? Главный ответ: откопать Сталина, перенести в Мавзолей к Ленину и добавить к ним туда третьим Гагарина! Тут не то что недобитые демократы, а пожалуй, и большевики зарыдают.

Ну а выводы из случившегося я сделал. Стреляли в меня для того, чтобы остановить, не дать доделать то, что я и мои товарищи делаем последние пятнадцать лет. Сразу после покушения, еще до ареста Квачкова, меня спросил кто-то из журналистов: измените ли вы теперь вашу жизнь на ближайшие годы? Я сказал: да, изменю. У меня есть на этот период времени две важнейшие задачи: первая – это продолжение и завершение реформы энергетики, и вторая – победа демократов на выборах в Госдуму в 2007 году. Так вот теперь, не изменив ни ту, ни другую, я буду решать их с удвоенной силой. Ну а сейчас, говоря с вами через полтора года после покушения, я могу сказать, что ровно так я и действовал все это время и ровно так буду действовать дальше.

Чтобы увидеть всю картину, скажу о том, что я задал себе и обратный вопрос: а возможна ли ситуация в стране, при которой я бы оказался вместе с Квачковым полностью, абсолютно на одной стороне? И для себя ответил: да, возможна. Например, внешняя агрессия. При всех различиях между нами, он – как теперь понятно – человек действия, и я человек действия. Надеюсь, правда, что до этого все-таки не дойдет.