Свой — чужой

Ночь Валера провел дурно. Ему не спалось. Каждый час он, плюнув уже на конспирацию, пытался прозвонить на мобильный Гамерника со своего телефона. Все было безрезультатно. Штукину неожиданно пришла в голову дикая мысль: «А что если уважаемый Сергей Борисович запил с блядями и ушел в астрал на неделю, отключившись от внешнего мира? Закон подлости… Блин, да что же это такое!..»

Заснул Валера лишь часа в четыре утра. Встал он в девять, наскоро заскочил в душ и позавтракал яблоком и бутылкой кефира. Потом Штукин оделся поудобнее (кроссовки, джинсы, легкий хлопковый свитер и «натовская» куртка), достал из шкафа «Осу»[149], разрешение на ношение которой, кстати, выхлопотал ему Денис, и вышел из дому.

Ровно в десять часов Валера снова позвонил в офис Гамерника из таксофона. Секретарша уже была на работе. Она любезно предложила Штукину оставить свои координаты, чтобы Сергей Борисович перезвонил, «…когда сочтет нужным».

Валерка, которого нещадно поджимало время, психанул. Через несколько часов, по его плану, Крылов должен был выйти на точку западни, а тут какая-то фря чуть ли не в открытую посылает подальше, и следующего раза можно будет ждать всегда…

— Послушай сюда! — рявкнул в трубку Штукин. — Я с хозяином разговариваю?!

— С секретаршей! — возмущенно ответил девичий голос.

Валера с трудом удержался, чтобы не матюгнуться:

— Так вот, наемный работник неопределенной профессии! Это вас беспокоит уголовный розыск Российской Федерации! А так как вы находитесь на территории оной, то соблаговолите выслушать по телефону информацию! Я перезвоню через десять минут, и гражданин Гамерник меня выслушает, потому что к этому времени он найдется! А если нет, то мы придем в офис его искать! И если там мы его не найдем, то вскоре он все равно выйдет из какой-нибудь квартиры и на него наденут наручники! Ясно излагаю?

Этот вопрос Штукин задал не для того, чтобы услышать ответ, поэтому продолжил психологический прессинг почти без паузы:

— Так что сейчас — коленочки вместе, руки — на парту и — работать согласно записи в трудовой книжке! Объясняю, что у уголовного розыска нет таких сил, как у УБОПов. Поэтому у нас задержанные пристегиваются к вонючей батарее ржавыми кандалами! Для молодых и длинноногих это, может быть, и эротично. А для Гамерника будет хлопотно и дорого. Конец связи!

Валерка швырнул трубку на рычаги, едва не разбив таксофон, и с шумом выдохнул.

Ему даже в голову не пришло, что телефоны Гамерника могут прослушиваться… А ведь должна была такая мысль родиться — особенно после той беседы с Ильюхиным, когда он ясно обозначил свое отношение к Гамернику… Впрочем, Штукину повезло. Эх, если бы у Ильюхина «техника стояла» не только на одном из мобильников Гамерника, но и на его офисном телефоне! Такой бы монолог ему принесли моментально — в распечатке — с кассетой. Кассета была бы необходима, поскольку Валера не представился… Если бы… Тогда бы все могло пойти по-другому. Но «точки» в УУРе всегда ограничены, и ПТП, как правило, включают лишь на мобильные средства связи. Объективно это, конечно, правильно, так как вся информация обыкновенно идет по сотовым.

Штукин об этом не думал. Он вообще после подслушанного в доме Юнгерова разговора способен был думать лишь в одном направлении.

Через десять минут Валера перезвонил в офис, и секретарша, пискнув: «Секундочку!» — долго соединяла его с Гамерником, видимо, действительно находившимся где-то вне офиса. Пока в трубке играла веселая мелодия, Штукин успел облиться холодным потом, так как представил себе, что Сергей Борисович мог запросто улететь в Москву или еще куда-нибудь. Олигархи — они люди такие. Перелетные. Но вот в трубке наконец-то послышался недовольный голос Гамерника.

— Вы в городе? — отрывисто спросил вместо приветствия Штукин.

— В городе. А в чем дело?

— Надо срочно увидеться.

Гамерник раздраженно хмыкнул:

— А что за пожар? Тебе срочно понадобились деньги?

— Пожар, потому что по-другому с вами связаться не получилось. Все немного оторвались от реалий… Короче — дело к ночи! Деньги, если вы про тот полтинник, — не к спеху. Хотя могу и взять. Не о том речь.

— А о чем?

— Надо срочно увидеться!

Раздражение Гамерника явственно усилилось:

— Я еще дома… Давай часика в три…

— Не дам! Вы меня видели — я не малахольный. Если я говорю «срочно» — значит, часика в три никак не пойдет. Я вас со вчерашнего дня вызваниваю… Срочно — это значит еще вчера! Вы поняли?!

Гамернику передалась его нервозность, и через полчаса они уже сидели друг напротив друга в одном очень дорогом ресторане, где на них посмотрели бы косо за заказанный один лишь кофе, если бы не внешний вид Сергея Борисовича и его охрана.

Гамерник выглядел каким-то помятым и явно недоспавшим. Без удовольствия отхлебнув кофе, он строго спросил:

— Ты меня хочешь спросить — знаю ли я тетю Хану с Костецкой?[150]

Гамерник явно не ожидал, что Штукин читал «Одесские рассказы» Бабеля. А Валерка их таки читал, и ему очень нравился Король[151].

— Нет, Король. Я хотел спросить, знаете ли вы за облаву? — усмехнувшись, парировал Штукин.