Свой — чужой

Они подивились, насколько Питер все же маленький город, и как-то разом почувствовали себя старыми знакомыми. Валере даже показалось, что в Зое Николаевне проснулся интерес к нему как к мужчине. Штукин вспомнил о Якушеве, о подсмотренной сцене и решил, что никого ни у кого не отбивает — все, поди, взрослые, каждый сам за себя все решить может.

Рядом с ними сидела какая-то большая компания рафинированных парней и девиц. Молодые люди вдруг стали очень громко материться. Штукин резко развернулся к ним:

— Это ничего, что я вам мешаю?

— А ты нам не мешаешь! — бросил какой-то парень, и все заржали.

Валера встал. Зоя легко взяла его за кисть:

— Не надо!

Штукин мягко освободил руку, подошел к веселому столику и обратился к самому крупному парню, затылок которого украшала косичка:

— Сейчас я обижу твою маму и испачкаю кровью белую панаму![122]

За столиком резко перестали смеяться. Парень медленно начал открывать рот, но Валера нажал на его плечо и, нагнувшись, тихо сказал:

— А вы, молодой человек, сильно пьяны, поэтому можете упасть первым!

Компания окончательно притихла, а потом все вдруг дружно стали с ним замиряться — дескать, все нормально, братан. Все нормально…

Штукин ответил, что от таких родственников его Бог упас, и вернулся за столик к улыбавшейся Зое. Они поболтали еще немного, а потом Николенко засобиралась домой — с некоторой даже неохотой, как показалось Валере. Прощаясь, Зоя Николаевна еще раз поблагодарила его:

— Спасибо, Валерий… Если вы не против, я вам потом еще позвоню. Вы… интересный собеседник.

Она ушла, а Штукин долго смотрел ей вслед и думал: «Интересно, позвонит все же или нет? Интересная дама… Если не позвонит — надо будет ее подружке звякнуть… Тоже — штучка». У Валеры было хорошее настроение. Обе дамы ему очень понравились, и он был в неком приятном предчувствии интересного приключения. Он даже поплевал через левое плечо, чтобы ничего не сглазить. Наверное, это и помогло…

На следующий день ему позвонила — нет, не Николенко, а ее подруга Вера. Она долго что-то путано объясняла, а потом попросила заехать к ней домой, потому что, видите ли, ей срочно понадобилась консультация по «важному делу, очень похожему на то, что произошло накануне».

Валера как джентльмен, конечно, не смог отказать и заехал. Вера была дома одна. Она стала поить Штукина чаем с тортом, попутно объясняя, в чем смысл консультации:

— У меня муж — бизнесмен. Сейчас довольно крупный, но… в его прошлом… Сами понимаете…

— Понимаю, — кивнул догадливый Штукин.

Вера улыбнулась и облизала язычком чайную ложку так, что Валера заерзал.

— Да, так вот. Он завтра с кем-то будет в «Астории» встречаться, с какими-то серьезными людьми… А мне говорил, что его партнеры ерундой маются — и ставят за ним наблюдение… Вот. Если вы можете помочь… ну — проконтролировать и все такое, то он заплатит. Ну, и мне как-то спокойнее будет. Я переживаю.

И Вера действительно задышала глубоко и взволнованно.

— Конечно, я помогу, — сказал Штукин и начал ласково, успокаивающе поглаживать Веру. — Вы не переживайте так…

Но она дышала все чаще и чаще, пришлось и Валере гладить ее больше и больше, пока одна его рука не забралась в вырез ее кофточки, а вторая — под юбку… С кухни они так и не вышли — все и без того сладилось, благо кухонный стол, сработанный на заказ, оказался очень крепким, широким и вообще удобным…

Потом Штукин слизывал крем с груди Веры, а она, мурлыкая, как кошка, тараторила без умолку (прерываясь только для поцелуя) и легко выдавала свои тайны, а заодно и тайны подружки:

— Ты меня только не выдай, хорошо? А то мне Зойка голову отвернет. У нее роман с одним парнем — ну, можно уже сказать, что был. А ты ей тоже приглянулся. Она у меня вчера полночи все вздыхала-маялась: «Ну я же не блядь! А душа, получается, блядская!»

Валера, уже знавший по опыту, что в определенных ситуациях женщинам нужен не столько собеседник, сколько слушатель, — только угукал в ответ. А Вера продолжала разливаться соловьем:

— На самом деле это Зойка тему с «Асторией» и придумала, а потом сама же и засомневалась, и мне ее еще и уговаривать пришлось. Зойка — она хитрая. Мы с ней ближайшие подруги, казалось бы — ну передо мной-то чего строить из себя — ан нет, все равно понты кидает. Мол, я не могу ему звонить, мне неудобно, он может не так понять, позвони лучше ты… Знаешь, меня аж зло взяло — вот любит чужими руками каштаны из огня… Типа, она на тебя глаз положила, да и ты сам изначально именно ей помочь решил. Короче — я тут нужна только для связи. Причем — не для половой. Меня аж зло взяло — ну что я, хуже?

— Нет, — сказал Штукин, переводя Веру в позу кухарки, вынимающей из духовки пирог. — Не хуже.

— Погоди, погоди! — забарахталась в его руках Вера. — Ты… ой, погоди… ты насчет «Астории»-то… ой-ой, согласен?

— Согласен, — успокоил женщину Валера. — Куда ж деваться.