Свой — чужой

— Как что? Сводки ПТП лягут на стол-то сначала руководству подразделения, где трудятся хлопцы, схававшие заказ на вас, — и пойдет шум! Начнется движуха!

— А если заказ схавало само руководство?

Валера скептически сморщил нос:

— Ну, во-первых, это все же вряд ли, не так там все плохо, как в кино показывают, а во-вторых, даже если и само руководство — тоже хорошо, пусть понервничают, застремаются, что еще более высокое руководство может оказаться в курсе этой высокой драмы. А они же там все такие перестраховщики — ой… В общем, вреда не будет.

Аудитория из трех человек слушала крайне внимательно, а Вера — так и просто восторженно-завороженно. Ее муж, словно загипнотизированный, все время кивал и повторял:

— Все сделаю, как вы говорите, вот прямо так и сделаю… При этом он потирал руки и заливался жизнерадостным детским смехом. Даже Зоя Николаевна, при всех своих прокурорских понтах, и то — явно «повелась», заинтересовалась и вообще — оценила. А что еще нужно настоящему артисту, как не адекватная реакция зала, как не восторженный блеск в глазах поклонниц?

Штукин почувствовал прилив вдохновения и куража и решил показать «весь класс», всю «цыганочку с выходом»:

— Или даже вот как! Говорить по телефону буду я.

— Так услышат же, что голос не мой…

— Не переживайте! Есть такой технический нюанс: в сводках не видно, кто говорит, а сами носители по текущим моментам не прослушиваются. Поэтому вы сейчас с Зоиного телефона звоните на рабочий своему другу какому-нибудь и предупреждаете его, чтобы он на меня откликался, как на вас, и называл меня вашим именем. А я уж им надиктую! За вазелином побегут!

Супруг Веры согласился немедленно и безоговорочно и выполнил сразу же все рекомендации Штукина, созвонившись со своим приятелем — неким Борей. А потом уже трубку жертвы комитетовской «наружки» взял Штукин и дал шороху. Впечатление было, что проблема, действительно, касается лично его и что люди в Москве, в центральном аппарате, уже взяли след «оборотней в погонах». Были в этом шоу и такие, например, перлы: «Боря! Мне, блядь, глаза-то раскрыли: оказывается, это мурло отстегивает за неделю наружного наблюдения по четыре штуки зеленью! Интересно — какова доля начальников?» В общей сложности Валера говорил минут пятнадцать и довел слушателей почти до экстаза. Он даже неведомого Борю завел так, что тот стал грамотно подыгрывать: «А давай прессу подключим! А? Расскажем, почем нынче разработочка!» Штукину эта подача ужасно понравилась, и он немедленно согласился с интересным предложением: «Правильно мыслишь, Боря! Как я сам-то не допер? Есть же это Агентство каких-то там невзъебанных журналистских расследований! Там этот, Обнорский… А у меня на него выход кривой есть… Ну все, пиздец скотам! Оборотни недобитые!»

Разговор Валера закончил практически под аплодисменты. Штукин не удержался и слегка поклонился, извинившись за мат, — мол, для убедительности, из песни слов — не выкинешь. Зоя и Вера замахали руками — дескать, все понимаем, ничего страшного, пожалуйста-пожалуйста. Верин супруг же вдруг посерьезнел — спросил:

— А с кем ты работаешь?

Тем самым он сразу выдал, как заработал свой первоначальный капитал. Так раньше спрашивали на «стрелках»-терках. В 2000 году в Питере было уже принято спрашивать: «Где вы работаете?» Муж Веры действительно в далеком прошлом в определенных кругах имел ласковое прозвище Питоша — от слова «питон».

Валера улыбнулся в ответ:

— Концерн «Юнгеров и сыновья».

Питоша, который настроился было сделать парню интересное предложение, сразу чуть поскучнел:

— Вопросов нет. Юнкерса лично знаешь?

— Лично.

— Повезло ему. Можно тебя на минуточку?

— Естественно.

Они вышли из кухни в большую комнату, и Питоша спросил, интимно понизив голос:

— Спасибо спасибом, но что я тебе должен?

Штукин, естественно, не стал объяснять, что супруга, дескать, уже рассчиталась, чем могла, он лишь шкодно улыбнулся:

— Будешь иметь сто друзей — будешь иметь сто рублей и положительные эмоции.

Этим ответом он еще более поднял свой статус в глазах Питоши, который залез в сервант и извлек оттуда бутылку дорогущего французского вина:

— Это не плата, это — просто за уважуху!

Засиживаться у гостеприимного семейства Валера не стал, чтобы не впасть в бодягу долгих ответов на специальные вопросы, от которых непосвященным один только вред и бубновые хлопоты, поскольку они начинают думать, что знают, как устроен этот мир. Штукин с такими ситуациями сталкивался уже раньше, когда после его «консультаций» обрадованный штатский клиент с криком «Мне все ясно!», образно говоря, вписывается своей кабаньей головой в первый же столб, а грешит потом на советчика — ну, или в крайнем случае на столб, но никак не на себя и на свой дремучий дилетантизм.

Зоя тоже засобиралась, и Валера, вполне естественно, добросил ее до дома на своей «девятке», которую ему выделили в пользование в концерне Юнгерова.

Доставив Николенко до подъезда, Штукин вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и подал Зое руку. Она смутилась, но на руку все же оперлась. Валера задержал ее кисть в своей руке:

— Когда мы увидимся?