Своеволие философии

Дождик начался незаметно. Он был жарким и казался почти сухим. Капли воды ярко поблескивали в солнечных лучах и громко барабанили по дощатым ступенькам. Минут через десять дверь отворилась, и смотритель музея Иоахим Юнг, уже проговоривший со мной часа полтора о музее и своей работе, слегка улыбнувшись, предложил переждать дождик внутри и выпить чаю. Мы вновь сидели за круглым кухонно-письменно-бухгалтерским столом, заваленном рукописями, конвертами и квитанциями, и говорили о Ницше, планах музея и Москве. Иоахим Юнг подробно рассказал, как найти в горах дорогу к знаменитому камню Ницше. «Но – добавил он, – вам не стоит идти в горы сегодня. Посмотрите, какие тяжелые тучи. Будет ливень. Думаю, вам следует отложить поход в горы до следующего раза».

Один из моих друзей рассказывал, что любит вглядываться в небо, оно похоже на опрокинутое море. Не знаю, от чего больше захватывает дух, от неба, моря или от земли. Впервые в жизни я с замирающим сердцем пробиралась сквозь обжигающий дождевыми брызгами океан благоухающего луга. Дорога от Дома Ницше в горы идет по кромке луга к озеру Сильваплана, раскинувшемуся у самого подножия гор. Выплеснувшийся посреди жаркого июльского дня дождь всколыхнул такие дурманящие медовые ароматы цветов и трав, что мне захотелось раствориться в этой цветочной круговерти. Я оставила дорогу и пошла к озеру напрямик, по целине, утопая по пояс в мокрых цветах и траве. Каждый порыв ветра окатывал меня новой пряной волной.

Горы в Сильс-Мария, кажется, светятся изнутри. То ли земля тут особенная, то ли отраженное в изумрудном озере солнце дает такой странный эффект… А лес очень похож на подмосковную рощу. Ницше обходил озеро своим излюбленным маршрутом за 6-8 часов. Мне же, увы, нужно было успеть на последний сегодня поезд из Санкт-Морица. Короткая дорога к Камню Вечного возвращения занимает чуть больше двух часов. Если верить биографам, первый привал Ницше в часе пути, там, где теперь высится огромный черный камень с высеченным на нем стихотворением «Песнь Заратустры»:

О, внемли, друг!
Что полночь тихо скажет вдруг?
«Глубокий сон сморил меня, —
Из сна теперь очнулась я:
Мир – так глубок,
Как день помыслить бы не смог.
Мир – это скорбь до всех глубин, —
Но радость глубже бьет ключом:
Скорбь шепчет: сгинь!
А радость рвется в отчий дом, —
В свой кровный, вековечный дом!360

(перевод Юрия Антоновского)