Читаем Свое время полностью

А ведь сначала я боялась прямо противоположного. Я думала, они меня схватят, пленят, сделают со мной что-нибудь ужасное — эти, появившиеся из-под земли, которым Игар привел меня и сдал, гармоничную самодостаточную… идиотку, лишенную начисто не только интеллекта — банального инстинкта самосохранения.

Но они лишь провели нас внутрь. Через целую анфиладу порталов, лазерных и силовых заграждений, систему паролей и кодов, и с каждым из них становилось все тоскливее и безнадежнее. Я пыталась сопротивляться, да! Жмурилась, не давая датчику считать рисунок сетчатки, вырывалась, изворачивалась и закрывала голову руками, до последнего защищая свой генетический материал, в конце концов все-таки доставшийся им длинный рыжий волос… А Игар монотонно уговаривал успокоиться, не вести себя, как дура, — очень вовремя вспомнил!!! И я орала на него, потому что эти были просто безликой сумеречной силой, а он — человеком, которому я доверилась, мерзавцем, предателем, сволочью!.. Ни одно из известных мне слов не было достаточно сильным для него.

Он молчал. Только иногда поглядывал на них, виновато пожимая плечами.

А потом они навесили нам на одежду кусочки пластика с именами и сказали: «Добро пожаловать в Мир-коммуну!». Затем развернулись и ушли. Совсем.

И я поняла, что по-настоящему страшно — другое.

— Ирма, ну подожди. Хочешь, я зайду сам, первый?.. Вынесу тебе какой-нибудь еды. Пить хочешь?

— Нет!!!

Я не хочу пить. Я хочу в туалет — позорно, нестерпимо. Мгновение назад — внешнее, абсолютное, независимое мгновение! — не хотела, даже не думала об этом, а теперь… Сжимаю ноги под юбкой, неуместно длинной, обтрепанной и порванной у края подола. Не знаю, что страшнее. Я ничего уже не знаю.

В стене, напротив которой мы остановились, чернеет полуоткрытой щелью прямоугольный люк; то есть дверь, Игар говорил, а я все время упускаю из виду, что у них нет ни люков, ни шлюзов, есть вот эти двери — а сразу же за ними…

Чужое. Личное. Пространство.

Я не могу туда войти. Ни за что. Пускай буду сколько угодно твердить себе вслед за Игаром, что в плебс-квартале (или как они его сами называют? — опять забыла, Игар постоянно забывает тоже) не бывает хроноконфликтов, и личного пространства, как и хроноса, нет ни у кого, вообще, по определению, и каждый человек может войти в любой дом (ага, это называется «дом» — не дом в нашем, настоящем понимании, а просто здание) и взять все, что ему нужно, так принято, они всегда так живут. Но я не могу. Чужое личное пространство — табу, я знала это всю жизнь, это глубокое, на подкорке, знание сильнее меня… и потом, там же могут быть люди!!!

Игар смотрит, прищурившись. И вдруг берет меня за руку:

— Пойдем.

Он уже привык, освоил беззастенчивое и беспроигрышное «пойдем» — без нужды в согласии, да и вовсе в ответе, в комплекте с резким властным движением, тянущим за собой. Сопротивляться бессмысленно, да мне и не хватает ни решимости, ни силы. Не успеваю подхватить юбку, спотыкаюсь на каменных выступах, ведущих вверх.

— Ступеньки, — говорит Игар. — Под ноги смотри.

Я смотрю под ноги. Вижу полустертый узор коврового покрытия, поворот, голый порог. Только туда, вниз, потому что если поднять глаза — напорешься, как на множество заостренных игл или лазерных лучей, на чужие взгляды. Их много, они со всех сторон, я ощущаю их болезненно, словно исколотой кожей, и это моя последняя хрупкая защита: не смотреть.

— Всем привет, — говорит Игар, и в голосе его дрожь, неумело маскируемая звонким вызовом.

Ему не отвечают, и от этого становится еще страшнее.

— А где у вас тут можно?..

Не надо. В туалет я уже не хочу. Я хочу только бежать отсюда, но Игар держит крепко, его пальцы впиваются в запястье все сильнее, до боли, до онемения; он сам не ощущает отчаянной силы своего пожатия, он боится, боится еще сильнее меня.

— Садись, — бросает чей-то равнодушный голос. — И ты, дочка, садись.

Игар не трогается с места. Последнюю свою решимость, отпущенный ему на сегодня запас он истратил на то, чтобы втащить меня по ступенькам в дом, преодолевая пассивное, но все же сопротивление, справиться силой с моим страхом, временно выпустив из под контроля свой. Надеяться на Игара, как я продолжала, не отдавая себе в этом отчет, до сих пор — до сих пор! — больше нельзя.

Я поднимаю голову и смотрю.

Они сидят за овальной обеденной платой, гротескно огромной, забросанной как попало чем-то неопрятным, остро пахнущим, съедобным. Я голодна, боже мой, как я хочу есть; внезапным спазмом перехватывает живот, я блокирую боль, прижав ее ладонью, вырванной из Игаровой руки. Все эти люди — сколько их: десяток, полтора, два?! не знаю, они сидят вплотную, соприкасаются, сливаясь в одно, безличностное, безликое — зачерпывают, откусывают, жуют, запивают, прямо вот так, друг у друга и у нас на глазах!

Еда — самый интимный из физиологических процессов человека. В любви участвуют двое, но пищу-то ты поглощаешь один, и делать это на глазах у всех — все равно что… Все-таки очень хочу в туалет.

— Я сейчас, — шепчу Игару.

Убегаю в боковую дверь раньше, чем он успевает что-то сказать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Самое время!

Тельняшка математика
Тельняшка математика

Игорь Дуэль – известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы – выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» – талантливый ученый Юрий Булавин – стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки. Судьба заносит Булавина матросом на небольшое речное судно, и он снова сталкивается с цинизмом и ложью. Об испытаниях, выпавших на долю Юрия, о его поражениях и победах в работе и в любви рассказывает роман.

Игорь Ильич Дуэль

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Там, где престол сатаны. Том 1
Там, где престол сатаны. Том 1

Действие романа «Там, где престол сатаны» охватывает почти весь минувший век. В центре – семья священнослужителей из провинциального среднерусского городка Сотников: Иоанн Боголюбов, три его сына – Александр, Петр и Николай, их жены, дети, внуки. Революция раскалывает семью. Внук принявшего мученическую кончину о. Петра Боголюбова, доктор московской «Скорой помощи» Сергей Павлович Боголюбов пытается обрести веру и понять смысл собственной жизни. Вместе с тем он стремится узнать, как жил и как погиб его дед, священник Петр Боголюбов – один из хранителей будто бы существующего Завещания Патриарха Тихона. Внук, постепенно втягиваясь в поиски Завещания, понимает, какую громадную взрывную силу таит в себе этот документ.Журнальные публикации романа отмечены литературной премией «Венец» 2008 года.

Александр Иосифович Нежный

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги