Свое время

Спросила девчонка. Черненькая невысокая девчонка в лег­кой курточке с поднятым воротом, сквозь который бы­ла зачем-то продета трепещущая бело-зеленая ленточка. Почему бы девчонке не оглядеться по сторонам в поисках часов, было непонятно; наверное, это Богдана и удивило — или все-таки ленточка, то ли политического, то ли корпоративного вида, или что-то другое?..

Да. Она двигалась совершенно нормально, в его времени. И разговаривала быстро, тонким полудетским голоском.

Богдан поднял голову, ища циферблат, но собор уже остался позади, и часы слиплись в перспективе в нечитаемый эллипс. Зато электронный прямоугольник на верхушке отеля, прикрытый от солнца особенно плотной тучей, высветил зеленые цифры, и Богдан озвучил:

— Семь часов пятьдесят девять…

Цифры мигнули.

Богдан опустил голову и увидел девчонкину улыбку. Неуместную, несвоевременную.

А потом его толкнуло в грудь, и небольно и нестрашно, но быстро, очень быстро, так, что он ничего не успел понять и предпринять, а только удивился из необозримой глубины своего времени: ну ничего себе.

Ударился затылком о камни брусчатки.

Во внезапном небе кружились хороводом узкие стены, башенки и купола, в них, как в раме, клубились сизые облака, похожие на дым, и медленно, постепенно подсвечивая и окрашивая все пространство, расплывались разводами ярко-оранжевые прожилки огня.

Это было даже красиво.

— Иногда сбывается. А страшно ли… знаете, меня очень часто об этом спрашивают, устал каждый раз придумывать новый ответ.

(Из последнего интервью Андрея Марковича)

Успеваю позвонить Игару, и это мое достижение, которым можно гордиться отдельно. Они действуют быстро и достаточно слаженно, как и любые спецслужбы, — но, как это обычно бывает, наверняка вклинивается какое-то маленькое недоразумение, недосогласованность между разными подразделениями, накладка, за которую, возможно, полетит чья-нибудь голова. Между звонком Аластера Морли и появлением сопровождающего мелькает зазор, и я набираю номер моего мальчика. Просто чтобы услышать голос. Удостовериться, что он жив и пока на свободе — а то, знаете ли…

У Игара довольный кошачий голос юного самца, только-только вылезшего из постели; ну-ну, оказывается, я еще помню. Конечно, кто бы сомневался, мальчик мой. Понимая, что они скорее всего слушают и отслеживают, ни о чем его не спрашиваю. Рад был услышать, Игар, созвонимся позже. Он, кажется, тоже рад — что я так быстро отстал.

Все-таки чертовски удобно жить в одном времени.

А потом меня ведут. Недалеко; Крамербург, как я успел заметить — компактный город. Скорее радиальный, чем квадратно-гнездовой, и так даже легче ориентироваться. А вот и самый центр, точка схождения улиц-лучей. Площадь и кирпично-красное помпезное здание, еще и с буквами на фасаде, они металлически блестят, и приходится щуриться, чтобы прочесть. Разглядев, даже приостанавливаюсь от удивления.

ЭЖЕН КРАМЕР.

Н-да. Хотя Женька посмеялся бы от души. У него всегда было чувство юмора.

Входим внутрь. Это похоже на давешний проход в Мир-коммуну — правда уже без отпечатков пальцев и снимков сетчатки, но стиль тот же, не так просто поменять стиль. Коридоры, инстанции, люди, низведенные до функции не пропустить того, кого не следует: очень нервная работа, надо полагать, и совершенно неблагодарная, на таких постах должны пышным цветом расцветать всяческие комплексы и неврозы. Проверочные процедуры занимают кучу лишнего времени, и я разглядываю этих людей с искренним интересом, окончательно сбивая им шаблон, и они начинают сбоить, ронять предметы, отводить глаза. Отмечаю, что проверка ведется все-таки по сети, без груды бумажек — но для них сеть не обыденность, а высокая технология, они с ней на вы, и это нагнетает напряжение. Иногда хочется посоветовать очередному обезличенному юноше, как ему грамотнее настроить панель и подсветить монитор, но такого хулиганства я себе все-таки не позволяю.

За четвертой-пятой дверью на элементах обнаруживается встречающий, мелкий мятый человечек, и я мгновенно опознаю Аластера Морли, которого никогда раньше не видел.

— Наконец-то, — вживую у него еще более визгливый голос, чем по мобилке. — Почему так долго? Вас ждут.

Пожимаю плечами:

— Это ваше время.

Он смотрит на меня ошеломленно, потом вдруг спохватывается:

— Вы еще не замедлились, господин Сун?

Приходит моя очередь удивляться.

— Сейчас, — говорит Морли. — Вам самому станет комфортнее. Как вы себя чувствуете?

Это не ритуальный реверанс, ему действительно требуется ответ. Как я себя чувствую?.. Хороший вопрос. Я чувствую себя… Так, должно быть, в дни моей молодости совершали марш-бросок солдаты на войне или первопроходцы шли сквозь дикие джунгли: на скорости и кураже, в легкости и всесилии, мобилизировав все ресурсы организма в один непобедимый пучок, подчинив всего себя наитию и цели. Я прекрасно себя чувствую. Но если я остановлюсь, то, очень может быть, упаду.

Всего этого Аластеру Морли знать необязательно. Киваю:

— Нормально.