Свод (СИ)

Якуб обескураженный подобным поведением своего скакуна, ощутимо хлопнул жеребца по макушке, но тот сразу после этого так сильно цапнул за шею, идущую рядом лошадку Сусанны, что, как показалось, даже выхватил клок из её стриженой гривы. Война

покраснел и отвернул раскусавшеся (с чего это вдруг?) коня чуть левее.

— Вы, — дрогнувшим голосом, наконец, произнёс молодой пан, — прямо как лисичка. Так незаметно подобрались. Я ждал вас со стороны дороги…

— Почём вам знать, — с дрожью в голосе, ответила девушка, — может быть я тем самым хотела вам показать, что могу, …что …

Сусанна осеклась. «Боже, — мысленно укоряла она себя, — что я говорю?»

Снова наступила неприятная пауза, во время которой Война почувствовал, что едва завязавшаяся беседа вот-вот готова развалиться.

— Как пан Альберт? — спросил он первое, что пришло ему в голову.

— О, хвала Деве Марии ему уже лучше. Сегодня он выходил во двор. Жыкович присылал Франтишека, чтобы осведомиться, не нужна ли нам помощь, так отец с благодарностью отослал войтешика[131] обратно, сказав, что пора уже нашей вотчине почувствовать руку и самого хозяина.

— Вот видите, — зацепился за разговор Якуб, — не зря перед отъездом он говорил, что в родных стенах поправится куда как быстрее…

— Это он всё на глазах бодрится, — вздохнула панночка, — а так, отослал Франтишека и слёг. Сил, говорит, нет. Всё утро они с мамой говорили о том, что Патковицам нужен молодой пан…, — Сусанна судорожно прикрыла рот рукой и покосилась в сторону Якуба.

Но тот как будто и не слышал её слов, отнеся все эти речи в адрес Андрея Патковского. Видя, как панночка тяжело переживает недуг отца, Война, отвлекая её от недобрых мыслей, бросился в пространные рассуждения о грядущих холодах и о запасах на зиму. Под всей этой многословной тирадой как-то сам собой выходил хорошо завуалированный, но нескромный итог: «дел много, а я такой молодчина, всё это один запросто тяну».

Сусанна, в свою очередь, радуясь тому, что молодой пан не придал значения её страшному проявлению нескромности, легко пропустила мимо ушей проявление столь же недопустимого в их среде постыдного качества у своего оппонента. Более того, Война заговорил сейчас как раз о том, о чём и она сама собиралась завести беседу и виной всему были события вчерашнего дня.

Где-то в послеобеденное время, как раз после того как её отец с помощью супруги, прогулявшись вокруг дома, едва добрался до постели, молодая панночка вышла в коридор. Она лишь хотела спросить у матери, как чувствует себя отец, но, встретив мать, она пережила то, что перевернуло вверх дном всё её шаткое девичье сознание!

Панна Ядвига с силой схватила дочь за руку и потянула её в дальнюю гостевую комнату. Едва они переступили порог, как мать бросилась на постель и зарыдала. Пожалуй, впервые за многие годы Сусанна видела это. Она села к матери и, осторожно принялась её утешать. Панна Ядвига обняла дочь и в порыве отчаяния выплеснула всё, что накипело у неё на душе.

Разумеется, Сусанна понимала, что недуг отца это серьёзное испытание для всей их семьи, однако мать в порыве своей бессвязной речи начала недвусмысленно сравнивать доблесть и благородство англичанина с никчёмностью всегда слабовольного и доброго отца! «Вот это мужчина! — в запале неуёмной истерики закончила она. — Сильный, смелый, способный защитить. Он один, жертвуя собой, сумел избавить всех нас от лишений и страха. …Альберт никогда бы не смог этого, …а теперь и тем более...».

Только встретившись со вспыхнувшим в глазах дочери ужасом, панна Ядвига умолкла. Сусанна, держащая мать за руки, почувствовала, как похолодели её пальцы. Похоже, панна Патковская и сама не понимала, всю правду своих слов.

После того они почти не разговаривали. Утром Сусанна сказала, что хочет прокатиться верхом, на что мать, обычно не одобряющая верховые прогулки дочери, только

попросила быть её поосторожнее.

Хрупкое сердце молодой панночки рвалось на части. Она с трудом сдерживала жгучее желание выплеснуть наружу и рассказать Якубу всё то, что кипело и клокотало у неё в душе. После случившегося накануне она взглянула на мир другими глазами. Что же будет теперь? Пусть все говорят, что после такого удара, что хватил отца, долго не живут, но ведь он ещё жив...!

Девушка и сама не заметила, как заплакала. Якуб дважды окликнул её, прежде чем она очнулась:

— Сусанна, Сусанна! Что случилось? Вы плачете?

Вынырнув из потока горьких мыслей, заплаканная красавица приложила ладони к своему лицу. Тонкая ткань перчаток тут же впитала в себя тёплую влагу девичьих слёз.

— Смотрите! — Тут же указал куда-то в поле Война. — Это …это ведь ваша мать? Куда она скачет, ищет вас…?