Свободный полет. Беседы и эссе

— А какая у меня была история, когда меня утвердили в программе «Фактор страха» на канале НТВ! Всё, договорились, гонорар обсудили, надо было на два месяца лететь в Аргентину. «На два месяца в Аргентину» — это же так здорово звучит! И я уже думал прямо: ой, всё, канал НТВ, «Фактор страха» — начинается большая, взрослая жизнь. Я договорился с каналом MTV, на котором тогда работал. Потом были сборы, какие-то пробы, и на пробах я что-то стал доказывать. Что-то мне не понравилось, и я стал спорить. Продюсеры повели себя странно. После того как я съездил в Ленинград, попрощался с мамой, с бабушкой, с папой, сказал им, что улетаю на два месяца в Аргентину… Я приехал в «Останкино», захожу в дирекцию развлекательных программ канала НТВ, там сидит руководитель этой дирекции и говорит мне: «Иван, вы знаете, мы приняли решение… В общем, вы не едете». Я ходил три дня потрясенный. Мне казалось, это несправедливо, я думал: ну почему же? У меня даже виза есть в паспорте! Я никогда не был в Аргентине. Потом я выяснил, что в Аргентину вместо меня едет Володя Турчинский. И когда я потом посмотрел эту программу, я понял, что, конечно, Володя удачно в ней смотрится. А через некоторое время я познакомился с создателями программы «Народный артист» Серёжей Кордо и Таней Дмитраковой и стал ведущим этой программы. И понял, что вот она, моя программа, которую я и должен вести.

— А вскоре начались проекты на Первом канале…

— У меня был переход с канала «Россия» на Первый канал, запуск шоу на Первом канале, это были такие нервы… Сегодня я уже научился отказываться, научился говорить нет. Ты знаешь, самое важное — не научиться отказываться, а научиться не переживать, если ты вдруг сидишь дома и понимаешь, что тебе никуда не надо бежать. Или, сидя в отпуске на каком-нибудь пляже, через четыре дня не думать: «Боже мой, я ничего не произвожу уже четыре дня!» Вот это самое главное. Я вообще очень люблю свою работу, ничего не могу с этим поделать. Надеюсь, что это видно.

— Видно, Ваня, видно. Послушай, ты говоришь про пляж. А вокруг столько отдыхающих, которые наблюдают за тобой. Скажи, есть какой-то уголок на свете, где тебя не узнают?

— Послушай, это вопрос телевидения и интернета, и я далек от того, чтобы прятаться под листом лопуха, только бы никто меня не увидел. Знаешь, я тешу себя той мыслью, что, когда я выхожу в узких плавочках на побережье, всё оборачиваются не потому, что они видели меня по телевизору, а просто потому, что я идеально сложен. СложЁн или слОжен?

— СложЁн и слОжен одновременно.

— Да. Потом я вижу собственную тень и понимаю, что это не до конца так, что, наверное, тут где-то есть представители стран, которые входят в зону вещания Первого канала.

— А тебе важно, чтобы были именно узкие плавки?

— Как можно уже… Знаешь, я до сих пор вспоминаю — это был мой первый детский шок, — когда на побережье Финского залива, где мы любили отдыхать, появлялись мужчины с такими закатанными плавками в себя. Они очень искусно этим умением овладели. Если честно, я особо за пляжной модой не слежу, мне главное, чтобы не сваливалось. А потом, я очень люблю время года такое, когда солнечно и при этом свежо.

— То есть не жарко.

— То есть не жарко. Это старость, наверное, Вадик. Я думаю, я всю свою жару уже прошел. Я прошел все Израили, Америки, пустыни, пятидесятиградусную жару и всё-всё-всё. Мы вот лето с семьей провели в Юрмале — ни одного знакомого человека. Чудно, как будто на необитаемом острове.

— Где же это вы такое место в Юрмале нашли, чтобы ни одного знакомого?

— Это я в сарай забился там и накрылся шифером. А вообще мы ездим и на Балтийское побережье, и на даче бываем, и в Италии — я люблю эту старушку Европу. Летом у нас есть традиция ездить в Стокгольм, стараемся выбираться на два-три дня.

— Вдвоем с женой?

— И с женой, и с детьми, и с друзьями. Я очень люблю Стокгольм. Казалось бы, вот что мне любить шведов-то? А я к ним как-то проникся. Они все очень приятные ребята. Я вообще людей люблю. Вот знаешь, Вадим, как-то к ним ко всем хорошо отношусь. Пока меня человек лыжной палкой не ударит, я к нему хорошо отношусь.

— И часто тебя лыжной палкой ударяют?

— Знаешь, бывает. Ну они же не со зла. И я зла ни на кого не держу.

— Ты броней обзавелся со временем, или так было всегда?

— Ну я где-то тихонечко переживаю, но не так, чтобы об этом со страниц глянца рассказывать. Поэтому я к людям очень положительно, позитивно отношусь. Не то чтобы я был такой замкнутый и находил свое пристанище в обществе домашних животных.