Свободный полет. Беседы и эссе

— Да-да, причем я имею в виду и объем, и форму изложения, чтобы там было десять томов, чтобы это вошло в мировую классику. И я сел за свой роман. Вдохновили меня братья Стругацкие, Беляев. В итоге я писал фантастический роман. Хватило меня страниц на сто сорок, то есть на маленькую повесть. После я занялся редактурой, вносил последние правки, делал это на мамином компьютере, и он вдруг сгорел, абсолютно умер. Я тогда погрузился в пучину детской депрессии, мечтал умереть, как Гоголь, который сжег второй том «Мёртвых душ». Я убивался, упивался своими страданиями. И в какой-то момент мама подошла ко мне и сказала: «Что ты убиваешься? Хочешь, я свожу тебя на кастинг?» Она тогда как раз работала в модельном агентстве, сотрудничала с другими кастинг-агентствами, которые присылали ей информацию о пробах.

— Речь шла в кино?

— Нет, о рекламе. И я ей сказал: «Давай попробуем». Пока пришла нужная заявка, где я бы проходил по возрасту, я успел попробоваться на канале «Карусель» в программу про животных. Приехал, мне выдали большой «кирпич» текста и спросили: «Ты же выучишь это за семь минут?» Я ответил, что, конечно, попробую. И выучил. Рассказывал про ястребов, сапсанов, разных птичек. Мне очень понравилось работать на камеру. Поэтому, когда я попал на свой первый кастинг, всё было не так страшно, как могло бы быть. Но факт в том, что целый год я ходил на пробы вхолостую — такая русская рулетка была, то есть это как шесть патронов заряжено, один не заряжен, и я всегда попадал в незаряженный. Сколько я ни приходил, меня не звали даже на call-back — это когда тебя и еще нескольких из десяти тысяч человек вызывают на встречу с режиссером и из десяти, например, он должен выбрать одного.

— Надеюсь, всё это не вызвало у тебя новой депрессии?

— Нет. Я столкнулся с тем, что у меня не было никаких дополнительных навыков. Меня спрашивают: «Ты умеешь петь?», «Ты умеешь танцевать?», «Стихи хотя бы можешь прочитать?» Отвечаю: «Нет, медведь на ухо наступил», «Ногу пару лет назад сломал». Со стихами было проще. Они, видимо, ожидали, что я начну что-то легкое декламировать, а я читал Маяковского, Есенина. Я и сам, кстати, в детстве писал стихи. Больше особых навыков у меня не было. Ну разве что я в огромных количествах смотрел кино, причем абсолютно разное. Мог смотреть ковбойское кино вперемешку с фильмами Гая Ричи. Это был первый режиссер, в картины которого я влюбился. Мне было лет одиннадцать, когда папа показал мне «Карты, деньги, два ствола». Где-то через год после своих мытарств я попал на кастинг рекламы МТС, меня впервые вызвали на call-back. Но я тогда сильно заболел, у меня была температура тридцать девять. И мама сказала: «Либо я тебя сейчас накачиваю жаропонижающими и мы туда едем, либо ты умираешь дальше». Чем был обусловлен мой выбор, я сейчас уже не скажу. Наверное, мне не хотелось сидеть сложа руки, я устал находиться в поисках творческого выхода. Конечно, надо было глотать таблетки и ехать. Как только я оказался перед камерой, перед режиссером (помню, его звали Франк, он был американцем), свершилось чудо: я поправился, я всё сделал так, как он просил, и меня утвердили. Причем мне-то казалось, что по типажу я туда точно не подхожу. Им нужен был такой хулиган-разбойник, а я был голубоглазый пай-мальчик со светлыми волосами. Но меня взяли.

— Ты действительно производишь впечатление пай-мальчика. Такой аккуратный, приветливый.

— Да, у меня положительный образ, но я опять же отношусь к этому с иронией. Удачливый мальчик — тот, который удачно мимикрирует, адаптируется к обстоятельствам. Я не говорю про лицемерие, нет. Я говорю про то, что хороший мальчик удобен для людей. Он безо всякого вреда для себя и для других может найти общий язык с каждым. Вот это про меня, я всегда пытался быть именно таким.

— Да ты еще и психолог, юноша!

— Возможно. Так вот, после той рекламы на меня каким-то образом вышли ребята, которые снимали фестивальную работу, и позвали на кастинг. Я пришел туда. Сначала режиссер сказал, что хочет попробовать меня на роль дублера шестилетнего мальчика. Концепция такая, что на протяжении фильма не будет видно лица ребенка, только его спина, а в конце окажется, что у него на лице деформация какая-то с рождения. Там должен был быть очень сложный многочасовой пластический грим, и режиссер боялся, что шестилетний ребенок этого просто не вынесет, ему нужен дублер.

— А сколько лет тебе было?