Свободный полет. Беседы и эссе

— И.: Так что, наверное, был потенциал. Не могу сказать, что всё складывалось легко, но мне с самого детства нравилось работать. Я не любил праздно бегать по училищу, играть в салочки или сидеть в компьютерном клубе, мне это было просто неинтересно, да и какой от всего этого толк? Занимался только тем, что могло принести какой-то результат. Я всегда был лидером, даже английский язык выучил по этой причине. Когда я приехал работать по контракту в Нью-Йорк, в Американский театр балета, то подумал: как же так, я не буду душой компании? И начал учить язык. Наверное, природой в меня заложено быть в центре внимания. (Улыбается.)

— В Большой театр тебя пригласили после победы на Московском международном конкурсе артистов балета. Тогда все только и говорили про феномен Ивана Васильева.

— И.: Пригласили чуть позже. Золотую медаль на конкурсе в Москве я получил в пятнадцать лет.

— М.: Кстати, мы там первый раз с Иваном увиделись: в тот год я тоже стала лауреатом.

— И.: Нет, впервые мы встретились раньше, когда ты приезжала на концерт к нам в Минское училище. Неужели не помнишь? Я участвовал в одноактной постановке, поставленной специально для меня, а Маша танцевала в «Щелкунчике». Правда, тогда мы не познакомились.

— Почему?

— И.: Я вообще был застенчивым мальчиком. Выходил на сцену, танцевал, а дальше оставался в своем мире. Каждый раз, когда в минском театре давали балет, я обязательно был в зрительном зале, на галерке. Одноклассники по училищу удивлялись: «Зачем ты столько раз ходишь на одну и ту же постановку?» А я не понимал, как можно пропускать, исполнители-то каждый раз другие, есть чему поучиться.

— Видишь, ты интуитивно чувствовал то, что не понимали сверстники. Твой старший брат Виктор тоже балетом занимается. Ты по его стопам пошел?

— И.: Нет, скорее, он пошел по моим. Так получилось, что мы начали заниматься вместе в народном ансамбле, а дальше я его везде опережал. Я поехал в Минск, через год он туда приехал. Когда я пришел в Большой, он поступил в Московскую академию хореографии. Сейчас брат работает в Большом театре в мимансе, так что в штате один Васильев все-таки есть! (Улыбается.) А меня в Большой звали трижды.

— Пришлось уговаривать?!

— И.: Первый раз позвали на разговор, когда я был на конкурсе в Перми, поэтому приехать не смог. Я выиграл пермский конкурс, и мне позвонили второй раз, но у меня в то время были госэкзамены в училище. А на третий раз мне уже фактически прислали железнодорожный билет. Я познакомился с руководством, и мне сразу предложили стать солистом.

— Обычно-то все начинают с кордебалета.

— И.: В Большом такое случилось первый раз: семнадцать лет, только со школьной скамьи — и сразу солист.

— А ты сам считал, что всё это в порядке вещей, или воспринимал как дар судьбы?

И.: Какой дар судьбы? Просто я стремился к тому, чтобы всё так и случилось. В двадцать лет я уже стал премьером балета, минуя позицию ведущего солиста.

— У Маши в этом смысле всё ровно, гладко, ступенька за ступенькой.

— М.: Да, я прошла в Большом все ступени: от артистки «второго кордебалета» до ведущей солистки. А насчет гладко… Я отлично понимала, что руководство делает ставку на других балерин, не на меня. Мое поколение пережило четыре смены руководства! Это значит, что каждый раз надо заново доказывать, на что ты способен, что психологически очень сложно. Первой главной ролью стала Анастасия в «Иване Грозном», которую я начала репетировать еще будучи в кордебалете. Потом «Спартак», и дальше новые интересные роли. Я танцевала с самого детства везде и всегда, хотя в семье не было людей творческих профессий: папа — химик, мама — экономист. Но у меня всегда было взрослое отношение к делу: мы же с самого маленького возраста принимали участие в спектаклях Большого театра, а это колоссальная ответственность: ты отвечаешь за то, что делаешь на сцене.

— К вопросу о сцене. Иван теперь еще и хореограф. Когда ты почувствовал потребность ставить балеты?

— И.: Даже раньше, чем танцевать. Мне всегда хочется делать что-то новое, иначе скучно. Маша постоянно слышала, что я хочу ставить, и вот однажды она мне сказала: «Хочешь — ставь». То есть фактически подтолкнула меня к реализации мечты.

— М.: Когда Ваня сочиняет балет, это отдельная история. Человек полностью погружается в свой мир. Он может среди ночи проснуться, включить музыку, начать что-то мне рассказывать или даже показывать.