Свобода выбора фатальна

– Вера в судьбу, фатум, влияние на них звезд, как мне кажется, толстокожим неинтересна… Вулич, Печорин, Лермонтов – это не наши современники, которым на девяносто девять и девять в периоде наплевать на звезды и астрологию, они скорее ближе древним грекам… Вся судьба человека, как говорит Гомер, определена в момент его рождения, а отсюда легко прийти к мысли, что все его будущее может быть прочтено на звездах, посредством изучения расположения их в момент рождения человека. Правильные движения небесных светил наилучшим образом символизируют понятие рока, и с ними человек и связал свою судьбу. А другой мудрец Авл Гелий сказал так – все, что человек делает, то делает не по своему произволу, а руководимый звездами. Знал о влияние небесных светил на человека, отец медицины Гиппократ верил на полном серьезе, что Плеяды, Арктур и Сириус имеют гибельное влияние на здоровье человека, а еще он верил в существование критических дней, зависящих от гелиакических восходов и заходов светил…

– «…А что, если, вздрогнув неправильно, задумчивая всегда, иголкой своею заржавленной уколет меня звезда?» Знаешь, милый, это Мандельштам. – Лера тяжело вздохнула. – Эти строки больше всего мне поясняют суть предопределения и связи с ним звезд… Вздрогнет звезда – и согласно предопределению в человеческое сердце вонзится заржавленная иголка…

Лера с печальной улыбкой протянула свои ладони Брагина, и он привычным взглядом увидел на ее лице, в затуманенном взоре ее изумрудного цвета глаз знакомую ему тайную печать, а внимательно вглядевшись, в линии ее правой ладони, заметил, что линия жизни, то исчезает, то снова появляется…

– Чертовщина какая-то… – пробурчал Брагин себе под нос и уже яснее и громче задал вопрос. – Если бы только знать, как и когда предопределение одних ведет к спасению от смерти и добру, а других к гибели и злу?..

– Вот на этот раз ты, милый, попал в самую точку… – Лера порывисто схватило руку Брагина и притянула к себе. – Неужели ты не чувствуешь то, что мы, я и ты, прикоснулись именно сейчас к тому, что нам предопределено, на роду написано… Я вижу, что-то сильнее меня и тебя толкает к тому, чтобы испытать нас – или, или… Можно попытаться избежать испытания, отсрочить его… Но, даже позабыв о существовании такой сложной математической науки, а только имея о ней самое приблизительное представление – я имею в виду теорию вероятностей – то, что вынуждает ехать в Коктебель, уже не поддается рассудку… Это невероятно – мы же с тобой чего-то знаем и понимаем в математике, в законах вероятности…

– Так… – кивнул головой Брагин. – Только стоит ли испытывать судьбу?.. Вулич с Печориным зарвались в испытаниях…

– Но их пример другим, то есть нам наука… – жарко выдохнула Лера. – Даже если внутренним зрением увидеть невольно нечто страшное или неприятное для нас будущем, то это только подталкивает лично меня к тому, чтобы на развилке времени, где, казалось бы, все уже предопределено, сделать свой внутренний свободный выбор… Вот и все… Как просто… По закону внутренней свободы выбора не развязывать узлы предопределения – а разрубить их одним махом. То не вызов судьбе, наоборот, довериться на развилке времени своему свободному выбору – выбрать судьбу. И тогда все позади. Недаром мы так долго плутали в треугольнике: я и Игорь, я и ты… Я не говорю о четырехугольнике, потому что, догадываюсь, что воспоминание о семье, твоих детях, тяготит тебя гораздо больше, чем меня…

– Мы же договорились, что… – пробормотал Брагин в сильном возбуждении с судорожно сжатыми кулаками. – Не надо о семье, детях…